И. Пфлаумер: Фигуры из песка

— Но как им быть?

Ответу мастера помешал сокол, который спустился с темнеющего неба. Не обнаружив ни следа магии или алхимии, Вэн достал записку. Протагор писал, что документы и часто денег будут готовы завтра к рассвету. Предложенные пять процентов его не удовлетворяли, мальчишка требовал десять. Да, это было чертовски похоже на Протагора. Однако, следовало принять некоторые меры безопасности. Поэтому, как только стемнело, мастер велел девушке оставаться в номере, а сам отправился к дому драгомана. Некогда здесь жил посредник между югом и севером, человек, задачей которого было сохранение мира между двумя культурами. Последний драгоман справлялсо со своими обязанностями слишком хорошо — стороны так легко находили общий язык, что неожиданно решили, будто могут обойтись без его услуг. А поскольку у драгомана была не только власть, но и некоторое количество войнов, проблему решили с южным изяществом — однажды утром ни драгоман, ни члены его семьи, ни даже его слуги просто не проснулись.

Селиться в доме после таких событий никто не решался, поэтому здание приходило в упадок, до тех пор, пока кто-то из «коллег» Вэна не решил, что дурная слава дома и его расположение в стороне от центральных дорог могут сослужить добрую службу.

С тех пор здесь делили награбленное и периодически решали возникшие споры, в результате чего на потрескавшихся ступенях время от времени находили трупы с перерезанным горлом. Порядочные граждане обходили дом за версту, барды слагали легенды о проклятом доме, в котором поселились призраки, а городская стража не видела дома в упор, его застил блеск золотых монет, которыми это невидение оплачивалось.

Этой ночью дом был совершенно пуст. Вэн трижды всё проверил — ни следа магии, ловушек или живых существ. Пыль старой развалины не тревожили уже пару недель — и это мастера вполне устраивало. Успокоенный, Вэн вернулся в номер. Там он поправил шерстяное одеяло на спящей девушке, и позволил себе пару часов вздремнуть перед дальней дорогой.

VI

Утро в городах на юге начинается раньше, чем встаёт солнце. Едва восточный край неба за горами светлеет, меняя тёмно-синий на синий, распахиваются двери храмов, выпуская наружу первые утренние звуки — скрежет мётел и веников о плиты городских улиц. Затем в диалог с дворниками ненадолго вступали собаки. До тех пор, пока ботинок хозяина, брошенный наугад сонной рукой, не прерывал их взволнованное тявканье. За собаками просыпались птицы, и громким, натужным от необходимости накричаться сейчас, пока солнце не подняло огненный глаз над горизонтом, гомоном, будили город.

Когда проснулись птицы, мастер и Альрауне уже шли по городу, зябко кутаясь в куртки. Местную одежду путешественники бросили прямо в гостинице, вместо чаевых юному портье. Альрауне, стуча зубами, поинтересовалась, почему никто не догадался купить куртки потеплее, а мастер пообещал ей, что к полудню, когда город останется далеко позади, ей захочется вместо куртки сорочку, а то и тонкий платок, только бы стало чуть прохладнее. Девушка поверила ему на слово, хотя Вэн чувствовал, что подобная покорность останется в ней ненадолго. В девочке из великой пустыни начинал просыпаться характер. Перед выходом, подчиняясь непривычному желанию порадовать другое существо, мастер подарил ей маленький кинжал. Сам Вэн первое оружие получил от сото в Ормроне. Кажется, это были метательные ножи, но мастер так и не проникся к ним нежными чувствами. Ножи казались ему слишком грубыми. То ли дело иглы. Острые, тонкие стержни, которые могут исцелить, а могут и убить. Альрауне, правда, тут же попросила дать ей парочку игл, и мастер уступил, поделившись набором игл для чжень-цзю — лечебной терапии. После разговора о куртах, Вэн добавил к подаркам сегодняшнего дня мешочек с золотыми, взяв с девушки обещание, что если днём ей будет так же холодно, она будет оплачивать обед на ближайшем постоялом дворе. Памятуя о том, как тяжело Альрауне даются разговоры с другими людьми, Вэн решил, что чем чаще он будет заставлять подопечную общаться со случайными встречными, тем быстрее она сможет взять этот рубеж.

Дом дагомана в свете затухающих звёзд, казался не пугающим, а, скорее, таинственным. Тёмные впадины окон, полуприкрытых ставнями, прятали внутренности дома от интересующихся глаз, и только одно из окон на первом этаже, предусмотрительно распахнутое Вэном прошедшей ночью, приветствовало путников как старых знакомых.