Геннадий Сосновский - Восковые фигуры

Миша Пискунов отодвинул пишущую машинку с заложенным в нее чистым листом бумаги и погрузился в глубокие размышления. Умственный аппарат его работал с полной нагрузкой, и шаг за шагом он приближался к цели.

И вдруг охваченный страхом, почти ужасом, выскочил из-за стола и начал мерить комнату быстрыми шагами, запуская в волосы обе пятерни и бормоча: «Боже мой, Боже мой! Да что же это такое?» Распахнул окно, чтобы легче дышалось; прохладный ночной ветерок освежил лицо, с коварной деликатностью потрогал и поправил занавеску, а затем налетел коротким озорным порывом и смел со стола все, что там было, — десятка полтора исписанных страниц философского романа, над которым Пискунов работал, Миша опустился на колени и стал собирать листы в папку.

Минуту назад предметом его размышлений был вопрос, над которым бились лучшие умы во всем мире, — что ждет человечество в ближайшем и отдаленном будущем и возможно ли, чтобы коллективный разум, достигший ныне высот невиданных, нашел в себе силы поставить предел проявлениям звериной человеческой сущности — кровавому насилию одних против других. Пытливо старался проникнуть Пискунов сквозь темную завесу времени, скрывающую день грядущий. И в тот момент, когда под воздействием его упрямых усилий завеса, казалось бы, начала приоткрываться, как на театральной сцене, замелькали какие-то картины и Миша, дрожа от возбуждения, старался понять, что же там происходит, внутренний голос произнес громко и внятно несколько поэтических строк: «Для пенсионеров жить стало совсем невмочь: едят овсянку с картошкой, отстирывают обноски. Кто этим людям может помочь? Есть такой человек! — Голос оборвался, наступила короткая пауза. И дальше: — На президентских выборах голосуйте за…» Фамилия неразборчиво.

Обрывочное содержание сказанного повергло Пискунова в шок, а то, что ничего подобного с ним еще не случалось, никаких голосов он до сих пор не слышал и усмотрел в этом новое проявление давнего психического недуга, что длинным шлейфом тянулся за ним чуть ли не с самого детства, то отпуская на время, то снова ввергая в пучину душевных страданий: он подозревал, что именно это и произошло.

С трудом Михаил заставил себя успокоиться, сосредоточился, сел за машинку, и она выдала длинную очередь и собиралась выдать следующую, когда тот же голос бесцеремонно вломился в творческое пространство, все разрушая и путая. На этот раз было что-то похожее на частушку: «В Думе свалка, мордобой, женский крик неистовый. Волос падает седой — вырван… — Опять короткая пауза. — Вырван коммунистами». Как будто кто-то где-то уточнял правильность данной информации.

Странно! Что бы все это значило? Из чистого любопытства Пискунов решил немного покопаться в прошлом. Дума, Дума… Скорее всего, это была четвертая по счету Государственная Дума в царской России. Она просуществовала вплоть до отречения от престола императора Николая Второго, самораспустилась. Время было крутое, переломное, призрак коммунизма, некогда бродивший по Европе, перекочевал в Россию. И возможно, именно в это время противоречия во мнениях были наиболее остры, политические страсти накалялись, так что доходило до рукопашной: выдирались волосы из чьей-нибудь головы (или, допустим, бороды), хотя летописец о таких исторических фактах ничего не сообщал. Смущало и упоминание о коммунистах, их, как таковых, тогда еще не было, а были большевики и меньшевики, входившие в разные думские фракции.

Миша остановился посреди комнаты и озадаченно скреб в затылке. Мысли, получившие обратный толчок, возвращали из прошлого в настоящее. С тех пор прошло несколько десятилетий, оставивших на теле России кровавые рубцы; век двадцатый перевалил за вторую половину, народ в едином порыве строил счастливое завтра, ни о какой Думе и речи не было.

И тут Пискунова будто обожгло: а вдруг он сквозь время куда-нибудь проник, просочился? Но куда?

Пока он перетасовывал факты и так и этак, чтобы разгадать загадку, и втайне надеялся, что все это в сущности бред, причуды больного воображения, голос опять был тут как тут. Теперь он заговорил прозой: «Люди! Вы погрязли в преступных махинациях, воровстве и стяжательстве! Опомнитесь! Ваши души стали вместилищем зла. Так неужели дьявол победит Бога? Есть ли пути к нравственному исцелению? Есть ли выход? — Небольшая пауза, и далее: — Да, выход есть. Надо подписаться на газету «Комсомольская правда». Подписка принимается без ограничений во всех почтовых отделениях города Москвы».