Дмитрий Щербинин - Спящие боги

– Ну, ты чего там – красного мха объелся? Бери трубу, а мы тут ее с нижней частью сцеплять будем.

Творимир принял трубу. Руки его сильно тряслись, и он ничего не мог с этой дрожью поделать. И еще было чувство, будто кожа на теле натянута до предела, и сейчас лопнет…

И тогда услышал ЕЕ голос:

– Ну, что приуныл? Ведь знаешь – все закончится хорошо. Хочешь, стихи?

– А дальше я не знаю – ты извини… Но, если бы тебя не было – не было бы и этих стихов… Ну, до свидания. До встречи. До хорошего конца.

Очнулся Творимир в той жалкой конуре, которую ему оставили соседи. Сжимали темные стены, из–за них слышалась брань и детские крики, над ним чернела труба. В верхней ее части обозначился лик безумца, который крикнул:

– Я там тебе кой чего оставил. Ты ешь, а то совсем загнешься…

В руках Творимира была стеклянная банка. В банке усиленно шевелился, пытался выкарабкаться красный мох.

– Ты не обращай внимания, что шевелиться, а ешь.. – советовал безумец. – Я то ем!.. Главное – лучше прожевывай…

И он действительно запихал себе в рот живого мха. Захрустел. Прохрипел:

– От этого виденья бывают… Знаешь, какие виденья… О–о–о…

– Нет. Я лучше пойду на работу. – Творимир оттолкнул банку.

Сверху неслось:

– О–о–о, хорошо… Ну, иди–иди… Я тебе протез приделал, вроде ничего – работает. Ты, главное – осторожней на него наступай, а то…

«А то» – была сильная боль. Творимира передергивало при каждом шаге, но все же он доплелся до работы.

Широкоплечий, глянул на кусок железной ноги. Лениво спросил:

– Что, оттяпали?

– Да.

– Бери кувалду, и за работу…

В тот день, во время работы Творимир терял сознание. Но он быстро очнулся, и, сжав зубы, предвкушая ночное виденье, продолжил молотить…

Получил паек и выпивку, но, проглотил их наскоро – измученный организм не принял – Творимира вырвало. Совсем слабый, приполз в свою конуру, корчась, развалился на полу. Сверху окрик:

– Ну, что – наработался?

Творимир пробормотал что–то неразборчивое. Но безумец не унимался:

– Лезть ко мне собираешься?

Творимир перевернулся на спину – глянул вверх. Выдохнул:

– Да…

– Ну, так поешь мха – он тебе сил придаст.

Творимир глянул на банку – там судорожно извивался красный мох.

– И без него доберусь… – упрямо просипел он сквозь белые губы.

Подтянулся. Согнулся. Упираясь спиной, и локтями, отталкиваясь ногами, стал подниматься в трубе. Протез скрежетал о железо. Так он добрался до уровня верхнего этажа, и тогда оглушительно забарабанили. Болезненная женщина вопила:

– А это что?! Мы о шуме не договаривались! Ты должен лазить тихо!..

И ударила, должно быть, сковородкой – словно гром грянул!

Творимир дрогнул, соскользнул, и словно мусор по мусоропроводу, полетел вниз. Упал на спину – извиваясь, застонал. По трубе несся хохот безумца. Он ревел:

– Говорил тебе – мох ешь!

Творимир в озлоблении схватил банку – хотел расшибить ее о стену, но сдержался. Некоторое время лежал без движенья, но вот решился – отвинтил крышку. Запустил руку внутрь. Мох обвил пальцы, защекотал по ладони.

– Ну, ладно – ступни не пожалел. Привыкну и к такой еде. Что там главное?.. Лучше пережевывать? Ну, так пережуем.

Мох оказался липким и безвкусным, он судорожно дергался, царапал гортань, когда Творимир пережевывал.

Перед глазами поплыли плоские, ядовитых цветов круги, треугольники и квадраты. Неожиданно один из кругов засиял солнцем, у него выросли руки и ноги – одной ногой он обвился вокруг ноги Творимира, и поволок его вверх, в трубу. Творимиру было щекотно, и он громко смеялся. Соседи, кажется, что–то кричали, но он не обращал на них внимания.

Вот выполз. Безумец был в хорошем настроении – ухмылялся, нетерпеливо помахивал тесаком с запекшейся кровью. Он говорил:

– Вверх ногами ползать научился? Молодец! Ну, готовь палец…

Творимир протянул правую руку, на которой оставалось три пальца – спустя мгновенье, оставалось два. Безумец прижег рану, и кровотечение остановилось, но тут хлопнул себя по лбу:

– Ведь договаривались, по трети пальца за визит! А я целиком оттяпал! Ну, ничего – следующие два визита пройдут безвозмездно.

Творимир находился под действием наркотика, потому не чувствовал боли. Мутными глазами искал девушку. Она сидела за столом и что–то писала. В этот раз ничего не сказала, а он ничего не испытывал – все чувства были притуплены.