Дмитрий Щербинин - Среди миров

За ширмой стояла широкая постель с занавесками. Однако, в это время занавески были отодвинуты и Владар увидел, что на сбитых подушках лежит человек до пояса скрытый одеялом. На человеке была белая одежда. Неприятно поразила Владара и Анну кожа человека – бледно–восковая, с красными пятнами – конечно, такая кожа не могла быть у здорового человека. И волосы и борода у человека были всколоченными, а глаза глядели мутно, почти без выражения. Как казалось, он и не обратил внимания на Анну и её спутника.

А возле кровати, на стуле сидел человек, в котором Владар сразу признал того, кого он с Сашей видел выходящим из трактира, а ещё раньше – собираемым из частей в одной из комнат этого трактира. Сидел этот человек совершенно прямо, а когда занавеска отдёрнулась и вошли Анна и Владар – он обернул к ним голову так резко, так сильно, как не стал бы оборачиваться ни один нормальный человек из простой боязни, что у него сломается шея. И из его шеи раздался хруст, но это был не костный, а железный хруст.

Увиденное произвело на Владара сильное впечатление. Он прошептал Анне:

– Ну вот видишь…

А Анна чуть сильнее сжала его ладонь, и спросила дрогнувшим, взволнованным голосом:

– Я вижу, батюшка, состояние ваше весьма быстро ухудшилось. Если бы…

Её прервал лже–Береогор:

– Царевна, при всём почтении к вам, я бы настоятельно рекомендовал не приходить сюда в течении следующих трёх–четырёх часов. Если вы действительно печётесь о здоровье своего отца, то должны понимать, что ему сейчас необходим покой…

Царь Роман проговорил голосом слабым и бесцветным:

– Мне было бы приятно, если бы дочь Анна находилась рядом со мной…

Лже–Бреогор говорил не вполне естественным, а чрезмерно сухим, ломанным голосом:

– Вот уже двадцать лет, как я ваш лекарь, и разве же хотя бы раз вам довелось разочароваться в моих предписаниях. Мы поборем недуг. Только слушайте меня.

– Хорошо, – простонал Роман. – И всё же моя дочь… Кого это ты привела с собой, доченька?

Анна сделала Владару едва заметный знак – и юноша догадался, склонил перед царём голову. Ну а царевна говорила:

– Узнав, сколь неожиданно вы захворали, я бросилась за лекарем… Нет – вы не думайте, это ни какой–то там самозванец, это очень искусный лекарь, который уже многих излечил. Здесь ведь главное не возраст, а умение. Так что, я надеюсь, он сможет определить вашу болезнь. Я ему полностью доверяю, пожалуйста – доверьтесь и вы…

Голос Анны звучал убедительно, но всё же, если заглянуть в её глаза, то можно было увидеть – она хоть верит в правоту Владара, а всё же очень неуверенна в том, что у них хоть что–то получится. Что сможет сделать Владар? Что он сейчас скажет, как себя поведёт? Но если не так, не сейчас, тот когда и как удастся разоблачить лже–Бреогора? Не известно, что с Романом, не известно, сколько он вообще проживёт. И приходилось рисковать… очень рисковать…

Лже–Бреогор издал весьма странный звук, который можно было принять и за скрежет железок. Затем он произнёс:

– Что я слышу? Что я вижу?.. Оказывается, в моём искусстве врачевания усомнились, и вызвали какого–то… незнакомого, неизвестного…

Анна, со слезами в глазах, едва не плача, взмолилась:

– Батюшка, пожалуйста, поверьте мне! Ведь я о вашем здоровье беспокоюсь! Этот человек, этот лекарь, которому можно полностью доверять!

Царь Роман, видя волнение дочери, вздохнул и произнёс:

– Что ж. Пускай он подойдёт…

Владар подошёл к кровати, при этом он побледнел и напряжённо думал: «Что теперь делать, что говорить?»

Лже–Бреогор произнёс с ехидцей:

– Если этот молодой лекарь такой искусный, как рекомендует его царица, так я не против – пусть покажет своё мастерство. Пусть определит, в чём причина государева недуга…

Владар смотрел на царя Романа, на его восково–бледное, с красными пятнами лицо. А царь смотрел на Владара, и в его помутневших от страдания глазах можно было прочитать вопрос–ожидание: «Что же?..»

Юноша обернулся к Анне. Царевна глядела на него умоляюще, словно бы хотела сказать: «Вот я сделала, что могла. Теперь – твоя очередь». И из Владара вдруг вырвалось:

– Государь, я действительно могу определить причину вашего недуга!

Роман произнёс по–прежнему слабым, но всё же заинтересованным голосом:

– Вот как? И в чём же, по–твоему, причина? А… вот лекарь Бреогор заявил, что понадобится время, по крайней мере, сутки, чтобы вынести окончательный диагноз.

Владар, бледный от напряжения, сознающий, что шансов на успех у него практически нет, перевёл взгляд на лже–Бреогора. Тот стоял с противоположной стороны кровати, скрестив руки на груди, и надменно усмехался. А в его глазах было такое странное, нечеловеческое выражение, и даже не выражение, а просто мёртвый, бесчувственный свет исходил из глубин этих глаз.