Маргарет Уэйс - Сын Китиары

– Великий Реоркс! Уйди от меня! – взревел гном, хватаясь за пустой кошелек.

– Ну вот он и сказал! – Кендер обиженно надул губки.

– Мой бог! – прошептал Танин.

– Так и есть, – заметил Палин.

– Да! – взревел громоподобным голосом Дуган Алый Молот. – Я – Реоркс, Творец Мира, и я вернулся, чтобы забрать свое!

Поняв вдруг, что здесь присутствует бог, поняв теперь опасность, Серый Камень вспыхнул ярким серым светом. Удерживаемый магическим символом, начерченным на полу колдуном, Камень не мог уйти, но он начал бешено вращаться и принялся так часто менять форму, что для глаз сделался просто расплывчатым пятном.

Внешность колдуна тоже изменилась. Снова явился Черный Дракон, заслонив кресло и протянув крылья поперек всего конусообразного помещения.

Палин посмотрел на дракона равнодушно, намного больше занятый своей внутренней борьбой. Серый Камень задействовал всю свою энергию, пытаясь защититься. Он предлагал Палину все, что тот пожелает. В голове вспыхнули образы. Палин видел себя во главе Ордена Белых Мантий; видел, как председательствует на Конклаве Колдунов. Это он загоняет злых черных драконов назад в Бездну! Это он борется с Владычицей Тьмы! А нужно было ему всего лишь убить гнома…

«Убить бога», – сказал он, не веря.

«Я подарю тебе силу!» – ответил Серый Камень.

Оглядевшись вокруг, Палин увидел, что Стурм обливается потом, глаза его дики, кулаки сжаты. Даже Танин, такой сильный и несгибаемый, смотрел прямо перед собой, весь бледный, со сжатыми губами, и наблюдал какое–то видение славы, заметное только для него.

Дуган стоял в центре пентаграммы, наблюдая за всеми, но не говоря ни слова.

Палин крепко вцепился в жезл, уже готовый заплакать от мучений. Прижав щеку к прохладному дереву, он почувствовал, как в мозгу образуются слова: «Всю свою жизнь я был самостоятельной личностью. Если мне приходилось делать выбор, я делал его по собственной воле. Никому и ничему не удавалось околдовать меня; не удалось даже самой Владычице Тьмы! Выражай поклоном почтение и уважение, но никогда не сгибай рабски спину, племянник!»

Палин принялся моргать и оглядываться по сторонам, будто очнувшись. Он не осознавал того, что слышал слова, но они остались у него в сердце, и теперь у Палина была сила для того, чтобы узнать им цену. Он был в состоянии твердо сказать «нет» Серому Камню, и тогда же он понял, что Черный Дракон за его спиной претерпевает такие же мучения.

– Но я не хочу сдирать мясо с их костей! – проскулил дракон. – Конечно, хорошо было бы получить остров назад. И девушек, который будут вести себя, как девушки, а не превратятся в поэтов.

С тревогой поглядев на дракона, Палин заметил, что его красные глаза лихорадочно загорелись. С раздвоенного языка закапала кислота, прожигая дыры в полированном полу; блеснули когти. Взмахнув крыльями, дракон поднялся в воздух.

– Танин! Стурм! – закричал Палин, хватаясь за ближе всех стоящего брата и тряся его. Этим братом оказался Танин. Танин медленно перевел взгляд на младшего брата, но не узнал Палина.

– Помоги мне, колдун! Помоги убить гнома! – прошипел ему Танин. – Я стану вождем армий…

– Дуган! – Палин побежал к гному. – Сделай что–нибудь! – дико закричал юный маг.

– Сейчас, друг, сейчас, – спокойно сказал Дуган, не сводя глаз с Серой Драгоценности.

Палин видел, как алчно глядят на него глаза Черного Дракона. Черные крылья сделали взмах.

«Я наложу сонное заклятие», – в отчаянии решил Палин и полез в мешочек за песком. Но, когда он достал песок, вдруг понял ужасное. Пальцы ослабли, и песок посыпался на пол.

Колдовская сила Палина исчезла!

– Нет, пожалуйста, нет! – застонал Палин, глядя на Серый Камень, который, казалось, злобно, хаотично вспыхивает.

Деревянная дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену.

– Мы явились по твоему приказу, Серый Камень! – прокричал голос. Это была темноволосая красавица. За ней стояла блондинка, а за их спинами – все остальные прелестницы, и молодые и старые. Но прозрачные накидки и соблазнительные улыбки исчезли. Женщины были одеты в тигровые шкуры. В волосы вплетены перья, а в руках копья с каменными наконечниками.

И вдруг, будто зов трубы, раздался голос Танина:

– Мои воины! Ко мне! Становись! – Подняв руку, он издал боевой клич, и женщины ответили ему диким криком.

– Налейте мне вина! – заорал Стурм, пускаясь вдруг в пляску. – Давайте веселиться!