Иней Олненн - Быль о Холодном Огне

— Если ты хочешь знать мое имя, то у меня их много, — склонив голову к плечу, человеческое существо задумчиво уставилось в потолок. — Убегающий Голос, Тихая Мышь, Астармор, Нельзя Спать… Что-то еще… А! Верный Пес и Одинокий Гость. Выбирай любое, какое нравится!

Риэл не запомнила ни одного и продолжала молча смотреть на него сквозь сеть спутанных волос.

— Я хочу есть и пить, — сказала она, не надеясь, впрочем, получить хотя бы что-нибудь одно.

— Что ты, что ты! — человечек замахал на нее грязными ладошками. — Хозяин рассердится!

— А кто твой хозяин?

— Известное дело — хозяин, — как эхо, ответил человечек.

— Имя у него есть?

— А то как же, — и замолк.

— Какое? — силы покидали Риэл.

— Известное дело — хозяин, — повторило существо.

— Я хочу есть и пить, — последнее, что сказала Риэл и закрыла глаза.

Через некоторое время ее два раза стукнули по плечу.

Человечек сидел перед нею, в одной руке держал что-то похожее на коричневую щепку, в другой — чашку с полурастаявшим снегом.

— Что это? — привалившись к стене, спросила Риэл. Спина сразу стала мокрой от потекшего инея.

— Еда и питье. Это — сушеное мясо, это — вода.

Она не стала спрашивать, чье это мясо и где он его взял, а просто сжевала эту коричневую щепку и запила водой из чашки, на дне которой плавали снег и мусор. С того самого дня, когда Риэл освободилась от власти цепей, ей постоянно хотелось есть и пить.

Три дня человеческое существо исправно приносило ей полоску мяса и немного воды. Это позволило ее исхудавшему телу подняться, а ногам — вновь начать ходить.

— Как долго ты живешь здесь? — спросила она у существа, которое так и звала про себя: существо.

— Долго, — эхом откликнулся тот.

— Сколько месяцев? Лет?

— Не знаю. Долго, — человечек сел около двери, положив подбородок на острые коленки.

— Напомни мне, как тебя зовут.

Человечек охотно и с гордостью перечислил все свои имена, но имени пленницы так и не спросил. В этом перечне Риэл уловила одно знакомое.

— Астармор? Тебя так хозяин зовет?

Человечек уставился на нее глазами, полными страха и тоски.

— Астармор? — пискляво переспросил он. — Я сказал — Астармор? Никогда не слыхал такого!

— Но ты сам его только что произнес!

Существо растерянно замолчало.

— Астармор на койне означает Принесший Светлую Весть. Я думаю, — продолжала Риэл, глядя в испуганно бегающие зрачки существа, — это и есть твое первое и настоящее имя.

— Не зови меня так. Мне оно не нравится.

— Ну еще бы. Конечно, не нравится.

Риэл мутило от слабости, но все же она задала вопрос, который мучил ее, лишая покоя:

— Скажи мне, где человек, что находился в этом подземелье вместе со мною? Он… ушел?

Вопрос почему-то развеселил человечка, он затряс лысой головой и рассмеялся булькающим смехом. Потом замолчал и глазами, ставшими вдруг колючими, впился в Риэл:

— Уйти отсюда? Куда? И зачем надо отсюда уходить?

И снова весело забулькал.

— Тогда где он? — Риэл смотрела существу прямо в глаза, чтобы он не смог отвести взгляд. — Что сталось с ним?

Съежившись, существо спрятало голову в колени.

— Он умер, — тихо произнес он.

Риэл показалось, что она седеет — медленно, волосок за волоском, выбеливаются волосы, покрываются инеем…

— У него ведь не было дара, — сказала она, и голос сорвался.

— Да, не было, — с сожалением подтвердил человечек. — И хозяину это очень-очень не понравилось.

Риэл опустилась на пол и закрыла лицо руками. Она была слаба, почти сломлена и не верила, что можно выиграть у противника по его правилам и на его территории. Ивьял Нрон был намного, намного сильнее ее, и он не смог победить, на что же надеяться ей? Она сидела в таком положении долго, не чувствуя ничего, кроме гудящей необъятной пустоты внутри, ни о чем не думая и ничего не замечая вокруг.

— Попей.

Существо совало ей чашку с талой водой. Риэл непонимающе взглянула на него, потом в грязную посудину и зарыдала — тяжело, мучительно, без слез. Ей не стало легче. А за своими рыданиями не сразу разобрала всхлипывания — это плакало, забившись в угол и вздрагивая всем своим тщедушным тельцем, существо. Размазывая слезы по грязным щекам, уткнувшись в торчащие из прорех острые коленки, старик-дитя, похоже, искренне переживал, и Риэл впервые подумала: что живет в душе этого странного человека? Откуда он взялся? О чем думает? Но все ее попытки узнать это заканчивались ничем: человечек боялся вопросов и сразу убегал.