Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Его темное закоптелое лицо засияло, а в глазах заплясали веселые искорки. Он радовался, что вспомнил хоть одно из заморских имен. Хотя на самом деле оно далеко не заморское. В этих краях оно тоже изредка ходит в употреблении. Я удивленно вскинул брови и немо уставился на него, искусно играя изумление высшей степени.

— Пудила, ты превзошел все мои ожидания! Ты гениален! Ты угадал!

— Угадал! — басовито заголосил кузнец. — Слышь, Гриворыл, мы угадали! Его воистину Робертом величать!

Гриворыл лишь фыркал пренебрежительно, раздраженный тем, что ему орут под ухо. И устало трусил дальше. Ему было совершенно наплевать, как меня зовут.

— Роберт, значит, — потер загорелые руки кузнец. — Как я ловко-то. Это ж надо так. С первого разу да к князю. Н-да!

— Ты назвал меня Роберт, значит так и зови, — подтвердил я.

— Погоди, — насторожились его наивные глаза. — Так я чего — ошибся? Ты снова лукавишь?

— Ладно, успокойся. Роберт я, Роберт. И делу конец.

— А, ну ладно, — прогудел он. — Конец — так конец.

— Ну вот и познакомились, мастер Пудила, — торжественно объявил я.

— Да, с тобой пока познакомишься, так и дорога кончится, — посмеялся он, играя вожжами.

— Так не это ль тебе от меня нужно? — я вопрошающе поглядел на него. — Не весело ли время скоротать в пути?

— Ну да, это. Так ты что ли для меня стараешься?

— Разумеется.

— Каков заботлив попался! — поцокал он.

Гриворыл оглянулся, полагая, что цоканье обращено к нему. Но Пудила вновь стеганул его.

— Да, забавен ты, Роберт, — продолжал кузнец. — Я сразу то уразумел. Интересен и притяжателен. Да. Откуда сам будешь?

— Издалека.

— А путь куда держишь?

— Еще дальше.

Он снова нахмурил кустистые обожженные брови, и вдруг расхохотался.

— Ссадить бы тебя снова, да вот уж и не могу.

— Да? Чего так? Скажи, и я спрыгну.

— Сиди уже.

Я тоже заулыбался. Но при этом старательно таил зубы, иначе улыбка походила на звериный оскал.

— Так чего же не хочешь согнать меня с повозки?

Он осмотрел меня с родительской строгостью.

— Согнать-то недолго, а вот разгадать, кто ж ты есть? Вот это мне интересно!

— О, поверь, это всем интересно. И в первую очередь мне. Но никому не по силам.

Он долго косился на меня, щурился и приглядывался.

— Необычный ты. Вокруг все обычно и по-простому. А ты нет. Оттого и тянет меня к неизведанному.

— Эх, Пудила, Пудила, — назидательно начал я. — Неизведанное всегда таит опасность. Не угадаешь ты никогда, что ждет тебя за гранью неведомого. Поэтому, если в силах своих не уверен, лучше не суйся. Как правило, любопытство губит людей.

— Так мне силы не занимать, — нахваливал он себя, демонстративно сжав кулак. — Я самый сильный у нас в деревне. Даже скучно как-то — на праздниках никто не хочет со мной бороться. Всех уже подмял.

Я с уважением похлопал его по плечу, по руке. Он на миг замер от неожиданности, а после с новым интересом уставился на меня. К чему же я все это делаю? Я уловил его желание и пояснил:

— Силой-то сильный, да только не всю силу по рукам мерят.

Он встрепенулся и вновь гордо просиял.

— Так я и пнуть могу, ежели надо.

— Не надо, — успокаивающе молвил я. — Никого пинать не надо, по крайней мере, без острой нужды.

Его глаза полыхнули ярким пламенем старых обид. И он бойко стеганул Гриворыла.

— Ха, нужды всегда полно!

Гриворыл обиженно заржал и потянул телегу быстрее. Я посмеялся, приглядываясь к нему. И продолжал:

— Силен не тот, у кого руки или ноги могучи, но тот, у кого голова на месте.

Он подозрительно посмотрел на меня, и осторожно пощупал голову.

— Так на месте же, — пробубнил он.

— Кто головой работает, а не руками, — разъяснил я. — Мысль наша есть сила, что движет руками. Или языком, когда мысль нашу следует донести до другого. Мысль есть изначальная сила, и нет ничего мощнее ее. Ни сила рук, ни ног, ни чего иного не может сравниться с ней. Мысль порождала государства и страны, мысль строила города и империи, мысль возвела все дома, мельницы, кузницы, замки и все остальное. Мысль кует оружие, мысль вкладывает его в руки людские, и мысль ведет их на войну. Да, мысль умеет как созидать, так и разрушать. Такая вот она, мысль наша. Велика и сильна.

Он окинул меня недоверчивым взглядом, а после с вызовом произнес:

— Врешь ты все, гость заморский. Врешь, и не краснеешь. Сам я кузню свою строил! Понимаешь? Сам! Я, и три моих сына. Ну Долголоб хромой еще подмог крышу ладить, а так все сами. И камни таскали, и отесывали их, известняк толкли, стропила рубили, и охлупень. Печку выкладывали, и горнило глиной обмазывали. Жена меха шила. Тигли только у гончаров я вымениваю на подковы, а так все сами. Ну Гриворыл еще руду возит, или товар готовый в город, как сейчас. И оружие сами куем, а не мысль какая. Мысли иной раз лишь отвлекают: зевнешь только — того и гляди, что по пальцу молот пудовый саданет. Знавал ты такое, а, Роберт? Не знавал? А знаешь, как мысль быстро работать начинает? Как язык ее до окружающих доносит? И кратко — и всем понятно сразу! Так что, братец, мысль твоя лишь здоровью вредит. А как работаешь отрешенно, ни о чем другом не мысля, так все и идет, будто по маслу.