Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Я гордо прошествовал мимо него, улыбнулся Гриворылу, и, не оборачиваясь, зашагал дальше. Он провожал меня с раскрытым ртом. Но опомнился, щелкнул вожжами. И снова скрип оживил шепот полей и воркование птах. Он спешно догонял меня.

— Послушай, мил человек, — застенчиво обратился он, — ты, знать, кто-то не из простых, пущай и одет по-простому. Мы же люди простые, и ко всякому с душой. А ежели к нам с пренебрежением, то и мы того же. Ты не обижайся, ежели чего, но… хоть скажи, как звать-то. А путь держать все одно веселее вместе. Да и пеший конному в пуп дышит. Давай уже, залазь.

Я посмеялся, но чистосердечно и беззлобно. Точно так же, каким стал его показной гнев. Он не желал мне плохого, его просто испугала неизвестность. Но он оказался смелым человеком, и не побоялся снова обратиться ко мне. А ведь он сразу сообразил, что я далеко не из простых. Пусть он и ошибался в моем высоком происхождении. Ведь я не знатного роду, не аристократ, скрывающий свой облик за личиной бродяги.

— Пудилой зовут, говоришь? — через плечо окинул я его взглядом. — За что прозвали?

Он широко улыбнулся. Чувствовал — я нисколько не обижен. Правильно чувствовал. И гордо провозгласил:

— Так ведь кузнец я. За то и прозвали, что пудовыми молотами работаю без устали.

— А почему ты, Пудила, передумал? Минутой назад согнал меня, а теперь снова приглашаешь?

— Так говорю же. Мы — люд простой, и не любим всяких там речей непонятных.

Я отвернулся и изучал далекие пейзажи. Он терпеливо ждал, не смея нарушить молчания. Лишь Гриворыл удивленно пофыркивал, бросая на меня красноречивые взгляды. Мой взгляд снова скользнул на кузнеца.

— Тогда, боюсь, тебе со мной не по пути, — произнес я. — Причем для твоего же блага.

— Будет, — снова махнул он широкой бугристой ладонью. От нее пало гарью и железом. — Я не настаиваю. Хочешь молчать — молчи.

— Отчего же, я очень хочу поговорить с тобой, — искренне признался я. — Я ведь сказал, что мне сразу стал интересен ход твоих мыслей. Ты, хоть и с виду простой, да тоже мыслишь далеко не просто.

Улыбка, полная гордости, тронула уголки его рта. Он свесился с облучка.

— Так и мне стало интересно. Чего это тебе вдруг от меня понадобилось?

— Ладно, — проворчал я, и снова взлетел на телегу, под его одобрительный посвист. — Чего уже время терять. Поехали.

И мы снова двинулись дальше, по накатанной пыльной дороге. По обочинам выстроились армии одуванчиков, ромашек и васильков, пробиваясь сквозь широкие листья подорожника. Они источали дивный полевой аромат и притягивали сонмы трудолюбивых пчел, гудящих шмелей, трескучих стрекоз. Время и дорога слились в единую неразрывную ленту. Время наполнилось тихим скрипом колес. А ведь колесо и есть символ времени, символ движения, символ жизни.

Между тем кузнец снова заговорил, потому как я в блаженстве затих.

— Хочешь — таи имя, но как мне звать-то тебя?

— Как пожелаешь, — я с упоением вытянул уставшие ноги. Вернее, я никогда не устаю, но отдыхать все же люблю.

— Это я уже слыхал, — отметил он. — А имя-то есть?

Да, я в очередной раз убедился — обычных людей не переубедишь. По крайней мере, обычными способами. Что ж, прибегнем к необычным.

— Имя есть, — я, наконец, успокоил его, и попробовал иначе. — А давай ты попробуешь угадать?

— Куда мне, — раздосадовано отмахнулся Пудила. — Я только молотами стучать могу. А такое не по мне.

— Да ладно. Ты хоть и простой кузнец, но далеко не глупый, а очень смышленый.

— Неужели? — с искренней наивностью распахнулись его глаза.

— Да, — с такой же искренней уверенность подтвердил я.

— Так… имя говоришь… так… — забормотал он под нос. — Эй, Гриворыл, может, ты поддакнешь чего. Эко каков нам попутчик достался. Все загадками заговаривает. Видать не из простых. Простому мужику оно надо? Он только жене может зубы заговаривать, когда выпить хочется. А так — нет. Имя, имя, хм? Видать — из заморских будешь?

— Почему? — удивленно потупился я. Но не тем подивил он меня, что назвал заморским, а тем, что начал размышлять. Пудила смерил меня хозяйским взором, и начал перечислять:

— Да бледный ты какой-то, да худой. И лицо серое. Не ел давно? Небось, прибыл из-за моря, да тебя и обобрали лихие удальцы. Благо хоть не убили. Оно-то и видно, раз без вещичек гуляешь. Да и поседел не по годам — не иначе как с голодухи. Иль со страху. И руки у тебя длинные. Да, явно не из местных. И зубы какие-то странные. Точно — гость ты заморский. А там как кличут по-ихнему? А, Гриворыл? Ты не помнишь? Как их величают? Ну… ну… наверное… Роберт!