Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Я посмотрел на Тайлу. Она слушала меня очень внимательно. Я продолжал:

— Но ты можешь прибегнуть к легкому способу — не творить ничего, а похитить произведение искусства. Подождать, пока кто-то закончит свою работу, а после прибрать ее к рукам. Сокрыть его от восхищенных глаз. Или продать втихую, получив взамен золото. Вот это и есть зло, потому как ты завладел тем, что не принадлежит тебе, и тем самым принес всем горе, хотя и сам получил радость. Многие склонны так мыслить. Я давно уже разделил людей на творцов и не творцов. Причем подлинных творцов мизерная часть в общей массе. А мне так хочется, чтобы все стали творцами. Чтобы любое, даже самое невероятное желание воплощалось лишь собственными силами, а не за счет кого-то. А если не получается, чтобы не валили вину друг на друга. Хотя, если на тебя перекладывают вину, значит, признают твое могущество. Признают, что все зависит лишь от тебя, а не от кого-то. Признают в тебе частицу Творца, в то время как сами ее лишаются. Поэтому, милая Тайла, мечтай, твори и оберегай мечту. И постоянно учись, как это делать. Все мечтают, но немногие творят. А из тех, кто творит, мало кто оберегает мечту. Будь хозяином своей мечты. Или отцом ее. А ведь это, действительно, как забота о ребенке. Пока он мал, он слаб, и не может противостоять жестокостям. Он слаб телом, и слаб духом, и нуждается в защите. Поэтому его надлежит защищать, пока он не вырос и не окреп. А после он уже сам станет заботиться о тебе, и не даст в обиду. Но это если правильно воспитать.

— Я поняла! — воскликнула она. — Ты и есть оберегатель мечты.

— Зови, как хочешь, — ввернул я избитую фразу.

— Или воспитатель мечты, — запрокинув голову, перечисляла она.

— Пусть так.

— Нет, ты Хранитель мечты!

— Такое мне по душе. Что еще?

— Или Хранитель грез.

— Почти то же самое.

— Страж порядка, и Владыка хаоса.

— О, уже интереснее. Еще?

— Призрак прошлого и тень будущего.

— Как мы умеем!

— Удильщик мысли и кулинар ее плоти.

— Хм, о таком я еще не думал. Похвально.

— А еще ненасытный извращенный гурман.

— Ну… все кушать хотят. Особенно, когда вкусно пахнет.

— Словом… ты — это ты.

— Да, я таков! — польщенно отозвался я и искренне заулыбался.

Мы долго лежали, и тихо говорили, а ночь беспомощно отступала под натиском армии света, идущей с востока. Гора, разумеется, исчезла, но не сразу — я позволил юной красавице полюбоваться видом своих грез. Когда еще она увидит такое? Когда она еще встретит того, кто так легко сможет воплотить даже самую несбыточную мечту? Мне стал очень мил и близок ее счастливый смех. Он лился слаще всякой музыки, и ласкал мой обостренный слух. Мне стал приятен блеск ее глаз, в которых уже ярче разгорался тот самый огонек ее первой любви. И хоть она давно как миновала, но огонек был искренним, теплым и приятным. Да, мне чужды человеческие блага, и порой приятно то, что вам всем омерзительно, но она… она мне доставляла удовольствие. И не своим роскошным телом, хотя владеть им было неописуемо приятно. Не своими хвалебными речами, пусть до краев наполненными искренностью. И даже не мудростью и знаниями теми, что черпал я в ней.

Но своей искренней любовью.

Она снова обняла меня и впилась поцелуем в тонкие бескровные губы. И чего она во мне нашла? Сам страшен и противен, жутко опасен и кровожаден. С тем же успехом можно целовать холодного и скользкого крокодила.

— Я люблю тебя, — она снова заглянула мне в лицо.

Я покачал головой, откинулся на траву, и раскинул руки.

— Я ведаю о многом, но до сих пор не ведаю, откуда в вас рождается любовь. Многие говорят — из сердца, другие — из души, третьи — от ума, четвертые — от Творца. Затем все начинают спорить, доказывать свою правоту, конфликтовать и враждовать. Ненавидеть друг друга. И даже воевать. Вот и вся любовь. Но она есть. Даже для тех, кто не верит в нее, но мечтает. В мечтах своих он желает быть любимым и любить. А неверием своим он лишь подчеркивает слабость свою, и невозможность воплотить мечту в жизнь. Хуже всего, когда нет такой мечты. Нет устремлений, нет пожеланий. Тогда это мертвый человек.

— Мертвых людей не бывает, — сказала она. — Он либо человек, либо мертвец.

— Еще как бывает, — состроил я жуткую гримасу. (С моими чертами лица и клыками у меня здорово выходит). — Ты не видала оживших покойников? Или легенд не слыхала о зомби? Запомни, Тайла, если есть легенда или миф, то есть, или был первоисточник. Другое дело, с течением времени искажается смысл. Но изначально существовало то, о чем впоследствии сложили легенду.