Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Несвободен раб, так как его силой лишили свободы, и заставили работать на хозяина. Несвободен крестьянин — его обирают солдаты феодала. Несвободны солдаты — они слепо обязаны подчиняться военноначальникам. Несвободны военноначальники — они исполняют волю феодала. Несвободен феодал, который всю жизнь служит королю. И тем более, несвободен король, так как не может оставить свой трон, и до смерти прикован к нему. И смерть его, как правило, настигает чаще, чем того же крестьянина, так как к власти лезут все, воюя друг с другом. Но лишь для того, чтобы после обирать кого-то. Да, представляю, если бы было наоборот. Если бы все дрались за право быть крестьянами. За право давать больше, чем получать… но такого никогда не будет. Словом, суть в том, что все несвободны. Нет таких людей, кто жил бы, как хотел, и делал то, что хотел. И при этом хотел бы достойного. Вернее, есть такие, но их мало. Очень мало.

— А ты? — дрогнули ее мягкие губы. — Ты ведь такой. Ты живешь, как хочешь, и делаешь, что хочешь. Но вот цели твои…

— Но я и не человек.

Она принялась нежно массировать мое тело, перечисляя:

— Но у тебя две ноги, две руки, одна голова, один… да еще какой… рот. У тебя человеческое тело, пусть и несколько странное. Поначалу я бы сказала неприятное, но сейчас… сейчас я понимаю, что это всего лишь завеса, за которой таится мощный разум. Не удивлюсь, если тебе доступно менять ее.

И она вопросительно уставилась на меня.

— Может быть, — туманно развеял я ее подозрение.

— А мне нравится, — кратко подытожила она. — Нравится и все!

— Все нравится?

— Да!

— Ну и хорошо.

Она снова погладила мою грудь.

— Сколько же тебе лет?

— Не помню, — честно ответил я.

— А где твой дом?

— В далеком прошлом.

— И ты бродишь по миру, чтобы вершить справедливость?

— Это удел рыцарей, — напомнил я, подумал и добавил, — причем сказочных. В жизни таких не было и нет. Есть лишь безумцы, которые пытаются ими быть.

— Тогда ты и есть сказочный рыцарь.

— Возможно, когда-то был.

— Так, уже ближе, — оживленно воскликнула она. — Ты был рыцарем. А значит, у тебя была дама сердца?

— Была, — тяжелый вздох всколыхнул мою грудь.

Ее глаза жадно разгорались.

— И где она?

— Ее нет более.

— Прости.

— Ничего.

— Тебе тяжело вспоминать это?

— Нет. Наоборот — приятно. Теперь я свободен, хотя и одинок. Я не привязан ни к кому. Я не привязан ни к чему. У меня ничего нет, кроме жажды желаний. Я странствую по миру, в надежде узнавать желания и желать. И хоть нет у меня золота, я всегда могу иметь то, что обменивают на него. Многие всю жизнь работают, жаждя заработать на что-то. Я могу получить это легко и быстро. Еще больше работают, лишь бы только прокормить себя, еле-еле как сводя концы с концами. То есть за то время, которое они тратят на работу, они зарабатывают ровно столько, чтобы прожить это время. Все равно, что неделю рыскать по лесу в поисках пищи, найти, насытиться, отлежаться, и снова рыскать. Жизнь таких проходит впустую. И таких большинство. Но впустую для них. А для тех, на кого они работают, появляется возможность чего-то желать. Но меня интересует совсем другое.

— Что же? — заинтересованно посмотрела она.

— То, что нельзя купить за золото. То, что недоступно, но желаемо. То, за что человек готов отдать все золото мира. То, за что он готов отдать жизнь.

— Это любовь, дружба, уважение…

Мой презрительный хохот прервал ее.

— Разве ты не торгуешь любовью?

— Я торговала телом, — резко взбрыкнулась она, словно молодая серна.

— Ты сказала, что полюбила меня?

— Да.

— А разве я не заплатил тебе?

Она возмущенно насупилась.

— Но это совсем другое. Я же не думаю о деньгах, когда говорю тебе, что люблю. Просто люблю. А деньги могу вернуть, но они остались где-то там. Сбегать?

— В таком-то виде? — с усмешкой выдавил я. Провел я по ее шее, грудям, плоскому животу и между ног. Она вздрогнула и изогнулась. — Далеко ли ты убежишь?

— Я все сделаю ради тебя. Теперь я твоя раба, — с обреченной готовностью отметила она. Запах свободы начал пропадать. Но его место восполнял запах безотчетного доверия.

Я с легким пренебрежением рассмеялся.

— Мне не нужны рабы. Рабы нужны тем, кто не может достичь чего-то сам. Я могу иметь все.

— Все — все? — с детским восторгом пропела Тайла.

— По крайней мере, из того, что можно обменять на золото. То, что доступно всем смертным. То, что сотворено людьми. И… немного больше.