Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Потому-то и люблю я мрак. В нем невозможно сгореть. В нем можно лишь вспыхнуть. Но если вспыхнул — то уже не мрак. Однако, невозможно вспыхнуть не погаснув потом. Любой источник рано или поздно гаснет. И снова наступает мрак. Одна вспышка может быть ярче другой. А вот мрак не может быть мрачнее другого — он един и извечен.

Я перевел взгляд и посмотрел на арбалет, лежащий у Ральтара под рукой. Вспомнил Диркота и его стрелков. По сравнению с арбалетами солдат, этот выглядел игрушечным. Но, судя по всему, такое впечатление обманчиво. Я прожевал очередной кусок и указал жирным пальцем на оружие.

— Где ж ты научился так стрелять?

— У нас всему учат, — смакуя крылышко, произнес Ральтар. Дожевал, запил. — Иначе бы мы не существовали.

— И ты всегда действуешь в одиночку?

Он тоже глянул на свое оружие.

— В-основном да. Сообща мы действуем, когда идет подготовка. Собираем сведения, обдумываем их, развиваем все возможные планы действий. Непосредственно момент убийства даже не рассматривается. Его даже не принято обсуждать, по негласным правилам. Считается высшим оскорблением великого звания мастера, если он не смог привести приговор в действие.

— Такое случалось?

— Ни разу.

— То есть ты не сомневался, что попадешь с такого расстояния точно в глаз?

— Нисколько, — уверенно сказал он.

— А если б все-таки промахнулся? — предположил я.

— Исключено.

— Но все же?

— Я бы не сидел тут с тобой, — жестко отрезал он.

— А где б ты был? — поднял я вопросительный взгляд.

— Меня бы уже не было вообще!

Я задумался, бросил на него вопросительный взгляд.

— Тоже кодекс чести?

— Угу, — кивнул он, с хрустом перекусив косточку.

Да, интересно все же разделить трапезу с беспощадным убийцей в темном глухом лесу. И не просто с убийцей, а убийцей-философом. Для которого жизнь человеческая не ценнее сорняка. Он с одинаковой легкостью выкорчевывает ее из тленного тела. Хотя, как люди себя ведут, такое к ним и отношение. Где они растут, там с них и спрос. Ведь для природы сорняк столь же ценен, как и плодоносные овощи. Он становится сорняком лишь на грядке. То есть там, где человек отделяется от природы, а точнее изменяет ее по своему разумению. В лесу любой сорняк — обычный житель. Иначе всю природу можно окрестить сорняком.

В этом мы с Ральтаром очень схожи, пусть и не до конца. Я уверен — изначально все люди прекрасны и чисты душой. А деяния их светлы и благородны. По крайней мере, для них самих. Иначе бы не было тех деяний. Я уверен, что изначальное желание каждого наполнено счастьем для всех. Иначе не было бы последующих желаний. Стремясь к ним, каждый оправдывает себя тем изначальным, о чем когда-то мечтал. И неважно, насколько человеческие деяния в итоге темны и ужасны. Просто изначальное желание со временем загрязняется, мутнеет и гаснет. Но оно есть. И живет в каждом до самой смерти. Даже этот убийца таков. Ведь деяния его оправданы добром. Как для него, так и для тех, кого он защищает. Лишь те, кто умирает под его разящими стрелами, сочтут его злым и ужасным. Но их уже никто не спрашивает. А жаль.

Правда Ральтар даже не подозревает, что по сравнению со мной он невинный агнец.

Или все-таки подозревает?

Я присмотрелся, повел носом…

Нет, не подозревает.

И это хорошо. Я не хочу пугать его своей тайной, как он не хочет пугать простых людей своей. Я лишь создаю жутковатый образ грозной мифической силы — не более. Но тайна за ним все же сокрыта. И знать ее Ральтару не следует. По крайней мере — пока. Придет время, и, быть может, он сам все узнает. Ведь он на пути познания. Если не сворачивать и не останавливаться, то к ней придет каждый…

Я окинул его вопросительным взглядом, присмотрелся к его вытянутой торбе. Нет, там не золото. Там мед и орехи. Очень полезно и питательно в дальних походах. Золота при нем не имелось. Но мне все же стало интересно, и я спросил:

— Ральтар, а сколько стоила жизнь барона?

Он усмехнулся, посмотрел на арбалет. Поднял на меня глаза. От него пахло искренностью. Приятный запах.

— Тысячу золотых.

— Тысячу золотых?! — не мог поверить я.

— Да, тысячу золотых, — спокойно подтвердил он. Достал флягу, сделал пару глотков. Протянул мне. Я с благодарностью принял флягу, тоже отпил и вернул ее хозяину. Он повесил ее на широкий двойной пояс. Я поджал губы, хмыкнул и снова задал вопрос:

— И крестьяне нашли столько золота?

Ральтар победоносно ухмыльнулся и развел руками.