Елена Козак: Жертва для вампира

"Твари, когда вы уже появитесь?!"

Поправила цепь и постаралась еще сильнее разорвать плечо ногтями. Кровь забурлила. Я смотрела на нее с торжеством, хотела сделать рану еще больше, но почувствовала, что нет сил даже на то, чтобы поднять руку. Нет сил ни на что. Только и смотреть, как алая кровь течет вниз по руке и дальше — на землю, вспоминать прежнюю жизнь: друзей, подруг, балы, книги, поцелуи на отдаленных аллеях парка, детские мечты — такие невинные и глупые…

Кровь текла и текла, в ногах с каждым мгновением появлялось все больше слабости, а реальность и иллюзии окончательно смешались. Мне показалось, я услышала вой — за мной все-таки пришли. "Наконец-то…" Но сил на улыбку не было. Только взгляд перевела. Вдалеке почудилась темная фигура. "Неужто человек?"

И снова все закрутилось. Я слышала пронзительный вой, от которого кровь стынет в жилах даже у того, кто стоит на пороге смерти, видела волка, и человека, гладившего тварь по шерсти, как простую собаку. Чего только не привидится на пороге смерти. Я все-таки улыбнулась… и потеряла сознание…

Больно… "Неужели после смерти царит такая же боль, как и при жизни?" Открыла глаза. Передо мной стоял мужчина. Длинные волосы, черные блестящие глаза, заостренные черты лица… Глаза вновь начали закрываться:

— Оставьте меня! — голос был тихим и хриплым, но незнакомец все же услышал.

Он тряхнул меня:

— Что случилось?

Ничего не ответила. Только смотрела на него уставшим взглядом. А в глубине души росла ненависть: святоши решили поиздеваться надо мною напоследок. Как будто дни до казни — дни, проведенные за решеткой, были праздным весельем!

Я бы поверила, что меня и вправду спасут, если бы не знала: наш город стоит осторонь ото всех остальных. Лес же, в котором меня бросили, и вовсе пользуется дурной славой. Людей здесь не сыщешь. Только чудищ с безумной жаждой крови.

— Оставьте меня! Вам мало тех мук?! Неужели мое обвинение, тогда, в храме стоило этого? Что значит мое слово в сравнении с вашим?! Пыль под ногами, которую так легко развеять.

Глаза у человека прищурились, мне показалось, в зрачке даже что-то блеснуло. Он заговорил, нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к моей щеке… или мне это только привиделось. Туман перед глазами уплотнился:

— Уходите! Дайте мне умереть, неужели такая малость…

Он ударил меня по лицу:

— Пришла в себя?! Что это тебе в голову взбрело?! — он перевел взгляд на мои скрученные цепями руки. — Ключ есть?

Я скривилась: "Ключ? Теперь он надо мной смеялся, продлевал пытку. А я ведь уже смирилась со смертью!"

— Думаю, он есть у вас!

Он как-то странно посмотрел на меня:

— А ведь ты права. Есть!

Я потеряла сознание…

Мужчина попытался встряхнуть девушку, но она только застонала, даже не открыв глаз. Жизнь по капле уходила из хрупкого тела. Только глупец мог этого не заметить! Он поднял ее лицо, вгляделся в трогательно-беззащитные черты, которые то тут, то там пересекали царапины. Затем перевел взгляд на плечо. Все в крови, с расходящимися на глазах краями раны. У любого нормального человека он вызвало бы лишь отвращение!

Мужчина хотел прикоснуться к коже девушки, но в последний момент одернул руку:

— Кто же ты?

Ответа не услышал, но вот тишину пронзил вой. Мужчина обернулся, долго вглядывался в чащу, затем ругнулся про себя и крикнул:

— Серый!

В кустах зашелестело. К поляне кто-то приближался. Но мужчина не стал дожидаться гостя. Он наклонился и оторвал несколько полос от тряпья незнакомки, быстро перевязал самые опасные раны, затем потянулся к цепи…

Сейчас я открою глаза. Да, нужно спешить. Меня ведь пригласили на пикник. Нельзя опаздывать. — Я улыбнулась и еще крепче притянула к себе одеяло. — Успею. Все равно ведь служанки разбудят…

Приоткрыла глаза. В первое мгновение все было обыденно, только одно удивило — лучики солнца, что пробиваются через стекло. "Надо же, за окном утро, а камеристка все еще не явилась. Вот лентяйка! И зачем я только защищала ее перед отцом, уговаривала не увольнять, у нее ведь больная мать… Ну, где же она!" Я в досаде провела ладонью по лицу, прогоняя утреннюю слабость, осторожно открыла глаза, думая насладиться игрой солнца на своих браслетах — отец подарил на восемнадцатилетние. "Красивые…". Но вместо этого заорала. Руки были в цепях и кровоточили.

— Чего орете? Совсем с ума сошли!? — прозвучало очень близко от моего уха.

Я вскинула голову и посмотрела на неожиданного собеседника.