Дэвид Дархэм: Кровавое заклятие

Прикрыв нагрудник хлопковой рубашкой, молодой человек взял коня под уздцы и начал спускаться с гор. Он шел по тропе, извивавшейся над землей на головокружительной высоте. А под ним, далеко внизу, открывались совсем иные пейзажи: густые лиственные леса и небольшие деревеньки. Это была северная окраина земель, находившихся под непосредственным контролем Алесии — главного административного центра Акации.

Убийца почти не говорил на языке империи, а потому предпочитал помалкивать, раскрывая рот лишь в тех случаях, когда выбора не было. Так он продал лошадь торговцу, встреченному на южной оконечности лесов: что-то промямлил и проворчал в кулак несколько невразумительных слов. В оплату за лошадь он получил монеты Акации и простую неброскую одежду, а вдобавок взял пару грубых сапог, зная, что придется пройти пешком весь оставшийся путь до побережья. Так он вновь преобразился.

Теперь убийца шел по главной дороге на юг. В сумке, свисавшей с плеча, лежали вещи, которые еще могли ему пригодиться. Ночи он проводил, свернувшись калачиком в какой-нибудь ямке — на окраине деревни или прямо в лесу. Местные жители называли это время года зимой, но для убийцы оно более походило на тахалианское лето: было так тепло, что временами пот лил с него градом.

Неподалеку от порта Алесии молодой человек преобразился еще раз. Он снял нагрудник и схоронил его под камнями на Ане реки, а потом надел плащ, сотканный в холодной мастерской Мейна. В этом плаще, накинутом на плечи, убийца собирался прикинуться вадаянцем. В свое время вадаянцы были представителями древнего ордена и служителями религиозного культа. Ныне они стали просто учеными и хранителями древнего знания под патронатом храма Вады. Эти люди редко разговаривали с кем бы то ни было и относились к империи с изрядной долей пренебрежения. Так что никто не удивится его молчаливости.

Убийца добавил последние штрихи к своей новой внешности — побрился и собрал длинные волосы в тугой пук на макушке, перевязав его тонкими шнурками. Обнажившаяся кожа оказалась бледной и розоватой, словно у новорожденного поросенка. Убийца втер в нее дубильное вещество, предназначенное для морения дерева. Теперь даже самый пытливый взгляд не отличил бы пришельца с севера от ученого мужа, за которого он себя выдавал.

Несмотря на то, что убийца носил новую маску с завидным самообладанием, он был отнюдь не тем, кем хотел казаться. Человека звали Тасрен Мейн. Он происходил из благородного рода: был сыном Хеберена Мейна и младшим братом Хэниша и Маэндера Мейнов. Хэниш Мейн ныне являлся верховным вождем племен, населяющих плато Мейн. Маэндер был главой пунисари — элитной гвардии, гордых воинов Мейна, хранителей боевых традиций своего народа. Таким родством стоило гордиться, но Тасрен отказался от всех причитающихся ему привилегий и выбрал стезю убийцы. Теперь его жизнь наконец-то обрела смысл. Никогда прежде он не был столь сосредоточен и уверен. Он возложил на себя миссию и поклялся выполнить ее любой ценой. Много ли найдется людей, которые точно знают, зачем они дышат и что должны сделать, прежде чем сойти в могилу?.. Что ж, ему повезло.

Стоя на палубе пассажирского судна, Тасрен наблюдал, как скалистый остров Акация медленно поднимается из бледно-зеленого моря. На расстоянии он казался вполне безобидным. Самая высокая точка острова находилась на южной его оконечности; холмистые равнины в центре окружали горные кряжи, которые, то обрывались утесами, то снова вздымались вверх, кое-где образуя плато, которые местные жители давно уже приспособили для постройки домов. Стволы акаций — темные, как чернокожие жители Талая, — были увенчаны густыми лиственными кронами с горящими в них белыми соцветиями. Длинная, извилистая береговая линия щетинилась скалами, и достичь острова было не так-то просто — пляжи и гавани встречались здесь крайне редко.

Проплывая мимо сторожевых башен порта, Тасрен заметил флаг империи, бессильно обвисший в безветренном воздухе. Впрочем, он знал, что увидит, если флаг развернется: желтое солнце в квадрате из красных линий на фоне черного силуэта дерева, давшего название острову. Каждый ребенок Изученного Мира знал эту эмблему — и не имело значения, как далеко от здешних мест он появился на свет. Тасрен с трудом подавил желание смачно сплюнуть за борт.

Он сошел на берег в главном порту, окруженный толпой других пассажиров — торговцев и рабочих, женщин и детей. Все они, словно олени, перепрыгивали щель между бортом и пристанью над кристально чистой водой. Среди них Тасрен заметил нескольких вадаянцев, но предпочел не встречаться с ними взглядом. Стоя на твердых камнях причала, Тасрен думал о том, что вот-вот очутится в самом логове врага. Если б хоть кто-нибудь сейчас опознал пришельца или сумел прочитать его мысли, он стал бы целью для каждого кинжала, меча и копья на острове. Молодой человек замер, изумленный тем, что никто на него не накинулся. Никто не поднял тревогу. Никто даже не замедлил шага…