Олег Авраменко - Игры Вышнего Мира

— Никак, — признал Марк, представив себе это. — Я просто не смог бы смотреть им в глаза.

— Вот то-то же. А Вышняя Сущность — совсем другое. Лишившись её, Феликс не потерял ничего, кроме тяжёлого и неблагодарного бремени, зато получил шанс прожить нормальную человеческую жизнь. И ради этого я готова смириться с тем, что он не называет меня мамой. Хотя порой мне очень больно слышать от него слово «тётя».

— Но ведь когда-нибудь ты откроешься ему?

— Конечно, откроюсь. Инна обещает, что максимум через пять лет Сущность окончательно трансформируется и утратит способность к воплощению. Тогда больше не будет причин прятать Феликса, и он сможет жить со мной.

— Ты расскажешь ему о Владиславе?

Андреа решительно мотнула головой:

— Ни в коем случае. Феликсу лучше не знать об этом.

— Но всё равно ему нужен отец, — набравшись смелости, произнёс Марк. — У любого ребёнка должен быть отец.

Андреа посмотрела на него долгим взглядом, но ничего не ответила.

Последнюю девочку звали Гражина, ей лишь недавно исполнилось одиннадцать лет. Она была не самой младшей из пятерых — до неё Ларссон с Беном доставили на Бетику восьмилетнюю Ульбахар из далёкого архипелага Форлак. То была самая сложная для них поездка. Как и всех остальных девочек, Ларссон вёз Ульбахар в своём седле; она горько рыдала, звала маму, раз за разом пыталась вырваться, благо хоть её колдовские способности были надёжно заблокированы. Те десять минут, которые им понадобились, чтобы пересечь Перекрёсток миров, растянулись для Ларссона как минимум на целый час.

Зато с Гражиной никаких проблем не возникло. Мужчина и женщина, передавшие девочку Бену и Ларссону, видно, неплохо заботились о ней, и Гражина вела себя вполне адекватно, правда, выглядела несколько угнетённой и в основном молчала, отзываясь только тогда, когда к ней обращались. Что, впрочем, неудивительно — ведь всего лишь неделю назад погибли её родители. Как и у Тары, они были приёмными и тоже чёрными магами, но она об этом понятия не имела. Их убийство было обставлено как несчастный случай при пожаре, в котором полностью сгорел их дом на Грани Видар. А поскольку они были там пришлыми, жили обособленно, не имея ни друзей, ни родственников, то агентам Вышних, которые выдавали себя за чету знатных путешественников, ничего не стоило убедить местные власти отдать под их опеку оставшуюся без семьи, без жилья и без средств к существованию девочку. Сама Гражина не возражала — потрясённая потерей отца и матери, она совершенно не задумывалась, как жить дальше. Ей всё было безразлично…

Полёт через Перекрёсток ничуть не напугал Гражину, а наоборот — заметно расшевелил её и пробудил в ней любопытство.

— Так это Перекрёсток миров? — произнесла она, оглядываясь по сторонам и слегка поёживаясь от холода. — Я слышала о нём. Нам в школе рассказывали, что раньше здесь летали умные драконы. Но наш учитель говорил, что сейчас только кот верховного короля умеет так летать. Он ничего не знал о ваших котах. А много ещё таких?

— Насколько мне известно, больше нет, — сказал Ларссон. — К тому же моя Сибилла сама не умеет идти через Перекрёсток. Её ведёт Ральф.

Гражина посмотрела на Бена с Ральфом, которые неслись сквозь сизый туман чуть впереди.

— А он странный, этот Ральф. Совсем не разговаривает, только мяукает. Сначала я даже подумала, что он кошка.

— Он просто молчун, — коротко ответил Ларссон, не желая говорить о врождённом изъяне Ральфа. — Ты как себя чувствуешь, нормально?

— Да, только холодно, — сказала она, крепче прижавшись к нему. — Хоть и не так сильно, как в «шахте».

— Где? — не сразу понял Ларссон. Они общались на коруальском языке, которым девочка владела довольно неплохо, хотя порой путалась в словах. — А, имеешь в виду «колодец». Так ты уже бывала в нём?

— Два раза, вместе с папой. — Гражина легонько вздрогнула. — Мне было очень страшно, снились жуткие сны.

— Какие? — спросил Ларссон.

— Я почти ничего не запомнила. Оба раза снился какой-то мужчина, плохой мужчина, злой. И говорил он что-то очень плохое, что-то ужасное. Но я не помню, что именно. Помню только, что я не хотела его слушать, не хотела видеть, закрывала глаза, затыкала уши, но всё равно слышала его слова… — Гражина несколько секунд помолчала, затем откровенно призналась: — Я рада, что всё забыла. Хотя папа был недоволен, назвал меня трусихой. Сказал, что я не должна пугаться; что я должна быть сильной и стойкой. Но на следующий раз всё повторилось. — Она грустно вздохнула. — Наверное, я слабая. А когда стану сильной, то папа уже не сможет меня похвалить…