Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

— Ты, мальчик, подумай, — сказал он, поднимаясь, — У тебя будет на это много времени.

— Я увижу Чейсов? — спросил я, так же, рывком, вскакивая на ноги. — Меня так и будут держать в этом склепе?

— Сейчас тебе готовят комнату в жилом крыле. Роберт проводит тебя туда через несколько часов, и там ты сможешь увидеться со своими друзьями. Я не мог определить тебя туда, пока не имел о тебе информации, Чарли.

— И много узнали? — вызывающе спросил я. Мое нахождение здесь становилось понятным и оттого бесило еще больше. Конечно, это ведь так замечательно, ты, Чарли, посиди-ка малость в четырех стенах, пока мы узнаем детали твоей весьма сомнительной биографии!

Синклер сказал серьезно:

— Достаточно, чтобы сделать выводы о твоих аналитических способностях. Чемпион Северной Америки по шахматам, не так ли?

Мысленно я возвел очи к небу: и сколько мне еще будут вешать это чемпионство? Доказывать Синклеру, что я жульничал как последний дворовый игрок, я, правда, не стал. Если меня считают хорошим аналитиком, это козырь в моем рукаве, а не в рукаве противника.

— Ну, было такое, — кивнул я. Он уже был у двери, но обернулся:

— Будем считать, что ты перестал быть "выскакивающей". Мне нужны толковые люди.

И вышел. Дверь тотчас автоматически закрылась. Мое скептическое "Ага, разбежался", отраженное на лице, так и не успело вылиться в слова, и только после ухода Синклера я наконец вспомнил, кто же все-таки этот тип.

* * *

Мой сторож Роберт, чье имя я узнал из разговора с Синклером, и впрямь пришел через пару часов. Миновав несколько сотен метров узких коридоров, полных ответвлений и дверей, мы, наконец, попали в отдельное крыло, где сновавшие туда-сюда люди были одеты не в форму, а в гражданские костюмы. Было прохладно, удивительно насколько, учитывая что там, за стенами, была жаркая пустыня, и я как-то не сразу сообразил, что огромный бункер скорее всего построен под землей — этим убивалось двое зайцев: прохлада в помещении и незаметность при поиске с неба. Учитывая спутниковую систему навигации, здание наверняка построено с расчетом полного слияния с песком.

Роберт завел меня в аскетично обставленную комнату и дал короткие, но ценные указания:

— Из жилого сектора без сопровождения не выходить. На улицу не выходить. Попытка бежать карается расстрелом, а даже если и сбежишь, в пустыне не выживешь. В лаборатории не соваться.

— Дышать-то хоть можно? — съязвил я, — или лучше сразу прибиться об косяк, чтобы проблем не создавать?

— Это твое дело, — сказал он и оставил меня одного.

Я осмотрелся. Не мне жаловаться на отсутствие изысков интерьера, доводилось ночевать и в коробках из-под холодильников, и в камере, поэтому комната, в которой была кровать, полка с книгами и тумбочка, на которой валялся мой рюкзак, показалась мне почти дворцом. Я кинулся к рюкзаку.

— Черт!

Так и есть. Рубашка, которую я сунул, собираясь в Вену, была выстирана и выглажена, несмотря на то, что я этого отродясь не делал, а вещи сложены в том идеальном порядке, который подвластен только профессионалам обыска. Как я и ожидал, теперь в рюкзаке было пусто как в холодильнике после вечеринки. Черт, черт, черт!

Больше всего на свете я ненавижу не то, что меня держат под замком, не то, что какой-нибудь долбаный тип вроде Дика Риди изо всех сил пытается наставить меня на истинный путь — черта с два! Больше всего я ненавижу что-то не понимать.

Наверное, этим я уподобляюсь Риди с его маниакальным стремлением расставить все по полочкам: кое-что у него я все-таки перенял. Я, если чего-то недопонимаю, будь то математическая задачка или то, как сделать удар по печени максимально болезненным для оппонента, я спать не буду три ночи, но выработаю систему. Шахматы дисциплинируют мозг будь здоров, лучше любой другой игры.

Я бросил рюкзак на пол и уселся рядом.

— Итак, что мы имеем? — вопрос, заданный вслух был риторическим. Не то чтобы отвечать было некому, просто те разрозненные кусочки знаний, что были у меня сейчас в наличии, никак не сходились в стройную целостную систему. Я просто не понимал, и это меня бесило.

Была таинственная организация, цель которой — борьба с глобализацией — явно была надумана. Были похищенные люди, каждый из которых так или иначе был связан с изучением космоса. Был человек по имени Поль Синклер — и это было его настоящее имя — некогда бывший премьер-министром Канады, не продержавшийся даже половины срока. В новостях говорили, что он был настроен против объединения в Североамериканский Альянс, и его "зажали" (об этом я читал, когда жил в Европе: наши журналюги об этом не заикались). Были дети вышеупомянутых гениев. И был малолетний тип, которого вечно тянет на подвиги. А все вместе это было качественным бредом.