Татьяна Нартова: Янтарный волк

Художница даже не удивилась проницательности друга. Уже по ее тону тот понял, что с картиной действительно "что-то" произошло.

— Понимаешь, я вчера обнаружила, что листья берез по очертаниям напоминают волка. Представляешь, какая чушь? Вроде ветки, как ветки, желтые листочки. А взглянешь внимательнее, так там настоящая фигура зверя. Конечно, это может быть мое воображение. Я уже поверила в это, когда второй раз на картину посмотрела и никакого волка там не обнаружила. Но сегодня утром я увидела его снова…

— Интересно. Ты меня прямо заинтриговала, — задумчиво произнес Никита, покусывая кончик ложки, — А почему ты считаешь, что очертания волчьи, а не, например, собачьи или медвежьи?

— Просто я не думаю, что медведи могут выть. А зверь там точно на луну воет. Морда поднята вверх, а сам сидит. И на собаку не похоже, слишком крупная.

— Да уж… Ладно, если ты доела, пойдем к тебе. Я лично во всю эту ерунду не верю, но, думаю, стоит самому посмотреть.

Никита первым встал, направляясь к выходу. Ему было не о чем беспокоиться: все работники кафе были людьми, не единожды проверенными в сложных жизненных ситуациях. Что-что, а времени и сил на подборку кадров парень не пожалел. Поэтому, как только они с художницей двинулись к выходу, к нему поспешил главный кондитер.

— Тебя сегодня ждать? — напрямую спросил он, вытирая руки от муки.

— Думаю, нет. Так что придется тебе без меня тут похозяйничать.

— Хорошо, Ник. Никаких особых распоряжений не будет?

— Нет. Все, как всегда…

— Хорошо, — отозвался подчиненный и зашагал обратно на кухню. Ему еще предстояло продержаться у плиты восемь часов до конца рабочего дня.

Когда Карина вела Никиту в мастерскую, у нее было такое чувство, что все виденное сегодня утром — не более чем какой-то странный сон. И как только она еще раз взглянет на картину, никаких намеков на очертания волка там не будет.

— Ник, ты мне веришь? — резко развернувшись посреди лестницы, спросила девушка, — Я хотела сказать, не считаешь ли ты, что это всего лишь мои выдумки?

— Конечно, ты всегда отличалась развитой фантазией, но с таким выражение лица обычно не шутят.

— Это с каким же, интересно? — подозрительно уточнила Карина.

— Растерянности и беспомощности, — сразу посерьезнел парень.

— Пойдем, — бросила художница через плечо открывая двери мастерской. Посреди творческого беспорядка одиноко стоял мольберт, накрытый от посторонних глаз брезентом. Карина первой медленно подошла к своему творению. Прежнее спокойствие оставило ее. Конечно, если среди березовой листвы не окажется оскаленной пасти, ее бывший одноклассник всего лишь пожмет плечами, списывая все на живой ум художницы. Но Карина боялась и одновременно хотела того, чтобы волк все-таки был, и чтобы Никита его тоже увидел.

Девушка дрожащими руками сорвала с полотна чехол и отошла немного назад, позволяя парню подробнее рассмотреть стройные стволы берез и голубое небо над ними. Она так и не нашла в себе сил даже мельком взглянуть на свое последнее творение.

— Ты права, — после нескольких секунд молчания произнес друг.

— В чем? — надтреснутым голосом спросила художница.

— Он там. И это не просто обман зрения. Как только ты смогла такое нарисовать? Это даже специально не у каждого получится.

Девушка, наконец, подняла глаза, встретившись с восхищенно-испуганным взглядом Ника. Стараясь не выдавать бурливших внутри эмоций, она медленно повернулась к холсту и застыла, не в силах отвести взгляда. На нее уже смотрел не просто образ, созданный случайным переплетением ветвей. Казалось, что листья, складывающиеся в очертания зверя потемнели, точнее, приобрели иной оттенок. Но этого просто не могло быть!

— Он изменился.

— В каком смысле? — удивился парень.

— Он стал четче и словно посерел.

— Карина, если бы я знал тебе похуже, я мог бы подумать, что ты меня разыгрываешь. Даже если краска и поменяла цвет, она не могла этого сделать так быстро. Знаешь что? Отдай мне ее.

— Не могу, — замотала девушка головой.

— Почему?

— Я не знаю, как тебе объяснить, но мне кажется, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Это моя картина, и мне нельзя ее кому-либо отдавать, — из глаз Карины полились слезы.

— Брось, это же всего-навсего рисунок! Ты можешь при желании еще подобное изобразить! — закатывая глаза, произнес Никита, но художница оставалась непреклонной, — Ладно. Тогда переезжай ко мне вместе с картиной.