Татьяна Нартова - Зимнее солнце

— И подкрепление Совета не просто так нам на пути попалось, да?

— Угу. Ну, не мог же я вести тебя к Элистару. Мне надо было, что бы ты оказалась на суде, а потом в тюрьме. Я очень надеялся на то, что воины Совета сразу поймут, кто мы. Даже нож пришлось стащить. Все шло настолько гладко, что я, наверное, расслабился, уверенно приближаясь к своей цели. Но за несколько дней до суда вдруг понял, что не могу превратить тебя в андерету. Именно по той же причине, что и сам когда-то не смог стать для тебя леквером. Только на сей раз, уже было поздно. Ты должна была с рассветом покинуть зверскую башню, как только судьи и Азули уехали бы. Но, к сожалению, она оказалась проворнее меня. Наверное, было моей главной ошибкой во время нашего с ней последнего разговора намекнуть на то, что для меня ты слишком важна, да и еще и признаться в том, что я ее использовал. Ведь мне было отлично известно, что Азули подобного не прощает никому, особенно мне.

— И что теперь? — вливаясь в глаза Сотворителя, словно в два потока коричневого пламени, произнесла я, — Столько лекверов пострадала из-за меня. Алерг, Элистар… Он ведь хотел помочь мне. Вернуть домой, столько со мной возился.

— Ты спрашиваешь, что дальше? — немного удивленно протянул мужчина. Я лишь сдержанно кивнула, едва найдя в себе силы отойти от него хотя бы на полшага.

— Я даже не знаю, как тебя называть? Дэрлиан, Сотворитель, а, может, как прежде, Миша? Хотя нет, как прежде не выйдет, — увидев, как дернулся леквер при последнем имени, добавила я.

— Лида, оставайся здесь… Я сумею сделать так, что даже Всевидящая не тронет тебя. И все твои друзья могут жить рядом, пока все не уладится. Не думаю, что Азули посмеет прилюдно нарушить указ главы этого мира. А хочешь, мы отправимся к нам, в нашу квартиру.

— И все будет хорошо? — скептически уточнила я, — После всего, что я испытала? После того, что стала невестой Виканта? После того, как ты столько лет обманывал меня, словно марионеткой распоряжаясь моей жизнью? Единственное, в чем ты прав, солнце мое, так это в том, что Азули не посмеет нарушить твой указ. Отпусти меня, Дэрлиан…

— Но я люблю тебя! — теперь и леквер, словно мальчишка, не мог сдержать слез.

— Я тоже… Но это ничего не меняет. Я не смогу жить рядом с тем, кто целых семь лет моей жизни превратил в ад. С тем, кто решил стать выше жизней тысяч подданных, дабы сделать явью свою блажь.

— Это не блажь, Лида, — медленно приближаясь ко мне, промолвил Сотворитель. Но я жестом вытянутой руки удержала его от попытки обнять меня.

— Возможно, я не права, солнце, но не могу остаться с тобой. Подпиши для меня и Элистара амнистию, этого будет достаточно, чтобы сделать меня счастливее. Я привыкла сама справляться со своими бедами, любимый, и на сей раз хочу обойтись без твоей помощи.

— Значит, ты уходишь? — горько усмехнувшись, отстранился от меня мужчина.

— Ухожу. Я, правда, люблю тебя, очень. Но, знаешь, есть у людей такое свойство. Все, что они когда-то пережили, оставляет глубокий след в их душе. А эти полтора месяца прокатились по ней похлеще танка. Отпусти меня… а я попытаюсь как-нибудь забыть тебя.

— Хорошо, — неожиданно спокойно заявил Дэрлиан, — Я подпишу тебе и Гервену амнистии. И еще один документ, разрешающий тебе беспрепятственный въезд на территорию моего Дома. Если ты все-таки захочешь вернуться, ну, или хотя бы поговорить.

Леквер из ниоткуда материализовал столик с лежащей на нем кипой бумаг и ручкой. Пока он быстро писал что-то на одном из белых листков, я пыталась перебороть дикое желание броситься к нему и громко разреветься. Нет… Мне нельзя себе это позволить. Возможно, когда-нибудь, я действительно приду сюда.

Я не испытывала ни капли злости или обиды. Он сделал все, чтобы спасти свою непутевую возлюбленную (или очередную игрушку?). Да только я пока не могла принять правила его игры. И дело было не в гордости или глупости. Просто у меня не было возможности быть с ним. Это моя жизнь, личная и неприкосновенная. В которой я уже успела дать кучу обещаний и еще большую получить. В которой у меня были свои счеты с узнающими, были приятели и даже жених. И я не могла просто так отдать ее в чьи-то руки, пусть даже того, кто был дороже всего для меня. Неограниченная свобода — непосильная ответственность. Что делать, раз с меня решили спросить именно такую цену?

— Готово, — встряхивая листок, чтобы быстрее высохли чернила, поднялся во весь рост Дэрлиан. А потом, словно сомневаясь, спросил, — Ты уверена?