Александр Михайловский - Ярость славян

– Вот он, ваш герой, – загадочно произнесла библиотекарь, слегка отчеркнув ногтем слово «Велизарий», на странице «Советской исторической энциклопедии», – только учтите, что ему сейчас должно быть пятьдесят семь лет, и что это ворчливый обрюзгший старик, которого мучает множество хворей, а также преследует сонм завистников и любителей пинать дряхлого льва.

– Ну, Ольга Васильевна, – сказал я, прочитав статейки, – попытку реставрации рабовладельческой империи мы ему простим, жестокое подавление восстания «Ника» и сподвижничество с Юстинианом тоже. Что же касается здоровья, то лишь бы притащить его сюда живым, а дальше дело за Колдуном, Духом Фонтана, Лилией и всей нашей медицинской братией. Поверьте, пройдет не более недели, и старичок помолодеет настолько, что снова начнет бегать за девками, а через меся он будет щелкать орешки новенькими, будто только что от дантиста, зубами.

– Да я и не спорю, – снова пожала плечами Ольга Васильевна, – у вас тут все чуть что сразу начинают бегать, даже мой дражайшей супруг, которого раньше иначе чем черепахом и не величали. Вопрос только в том, согласится ли Велизарий с вашими целями и задачами или предпочтет спокойно помереть у себя на вилле через три с половиной года? Кстати, будьте готовы к тому, что старик уже под стражей и охраняют как важного государственного преступника. Такие сейчас времена, что бывший друг и верный соратник императора вполне может закончить свою жизнь на плахе, если не хуже.

– Ну, Ольга Васильевна, война бой покажет, – сказал я, уже собираясь уходить, – если наш клиент под стражей, то так даже лучше – выкрадем, а заодно и покажем кое-кому, где раки зимуют.

– А вот в этом я ничуть не сомневаюсь, – улыбнулась библиотекарша, – такое за вами не заржавеет. Но погодите пока уходить. Я хотела спросить вас о том, как там поживают наши предки, ведь я тоже родом из тех краев…

– Ну не знаю, – сказал я, – навряд ли они нам приходятся предками, так как их славянство весьма сомнительно. Правда, говорят они на славянском языке, который звучит как смесь сербского с олбанским, но в остальном это дикая смесь из потомков ираноязычных алан и может, даже скифов, представителей спустившихся по Днепру вместе со славянами балтских племен, оставшихся с готских времен германцев, а также осевших на землю тюркоязычных булгар. При этом надо учесть, что потомки булгар в основном осели по южной окраине этой земли, а германский элемент сосредоточен между Днестром и Южным Бугом, хотя и здесь его немало. И все это в одном племенном союзе, который выглядит как путаный ком разноцветных ниток.

– Послушайте меня, Сергей Сергеевич, – мягко сказала Ольга Васильевна, – вот эта разноплеменность сумевших наладить совместную жизнь людей и дает надежду на то, что из этого семени вырастет крепкое и здоровое государство, граждане которого будут без пренебрежения относиться к своим соседям вне зависимости от их языка и образа жизни; и в то же время если дать им соответствующую культурную базу, не будут заискивать перед «просвещенным» Западом и смотреть в рот пришлым проповедникам…

– А вот это, – сказал я, – очень хорошая идея. Ведь Отец наш небесный ждет от нас не только сиюминутного эффекта по разгрому аварской орды, но и долговременных изменений в местном политическом ландшафте, которые позволят на триста лет раньше, чем в нашей истории, приступить к успешному строительству православного восточнославянского царства. Подумайте над этим и в письменном виде изложите свои соображения.

– Кстати, – сказала женщина, – рядом с Велизарием должен находиться его секретарь, летописец и историк Прокопий Кесарийский. Это умнейший человек этого времени, не упустите его, а то об этом потом придется пожалеть.

– Я учту ваше последнее замечание, – кивнул я, – умные люди нам очень нужны. А сейчас позвольте попрощаться, ибо дела.

5 августа 561 Р.Х. День третий. Полдень. Левобережные степи, 30 километров на северо-восток от впадения в Днепр речки Самары, район современного села Вольное.

Командир 3-го эскадрона 5-го кавалерийского полка Виктор Кузнецов.

Быстрый стук подкованных конских копыт по твердой как камень земле верховой степи. Мои бойцыцы – что «волчицы», что лилитки – как влитые держатся в седлах, оглядывая цепким взором степь до самого горизонта. Как и в других эскадронах, в моем есть несколько «волчиц», способных смотреть на окружающую нас степь с высоты птичьего полета зоркими глазами хищного сокола или ястреба. Они быстро устают, и поэтому вынуждены часто меняться, но это естественно; и та «волчица», которая сейчас на смене, скачет рядом со мной стремя в стремя.