Надежда Башлакова - Волчонок

Покончив со мной, она обессилено опустилась на лавку рядом с моей люлькой, оглядела наведённый святым отцом беспорядок и безнадёжно произнесла.

— Много лет я прожила в этой глуши, пока в здешних местах не появился этот старый маразматик в сутане и не стал портить моё и без того не скучное существование. Сколько уже раз он грозился сжечь меня на костре. Фанатичный тупица! Я могла бы не думать об этом, ведь жизнь моя не вечна. Но теперь я не одна, теперь со мной ты, Волчонок, а это ко многому обязывает. — Она тяжело вздохнула, поскребла на грязной юбке какое-то пятнышко не менее грязным ногтём. Потом посмотрела на меня, ещё раз окинула печальным взглядом своё многолетнее логово и, поднявшись, принялась слаживать свои, да и мои тоже, вещи, в общем, всё то, что представляло для неё хоть маломальскую ценность и могло пригодиться нам на новом месте больше остального, в корзины и берестяные короба.

Я поглядывал за ней своими доверчивыми детскими глазёнками, кажется, догадываясь о том, что именно она собиралась предпринять. Она не стала долго томить меня ожиданием, и тем самым только лишний раз подтвердила мои догадки.

— Мы уйдём отсюда в новые места, Волчонок. Пока не сошёл снег, и они не пришли жечь всех нас на костре. Меня, тебя, Волчонок, нашу кормилицу Зорюшку, Чёрную Кошку и безмозглых наседок с петухом. Они ведь не успокоятся, пока не уничтожат нас всех. Меня и всех моих сестёр, эти поборники добра на земле, волки в овечьей шкуре. Что они могут знать о Боге и дьяволе, если сами жгут невинный люд и зверьё в огне? Мои сестры меня не покинут. Да и твои братья и сёстры, думаю, тоже.

Я улыбнулся. Она несколько безумна, моя бабка. Вы не находите? Мне и самому так иногда кажется, но вообще-то она добрая и к тому же, моя единственная, пусть и не кровная, родня, кто полностью не отказался от меня. А в том возрасте, в котором я сейчас находился, она была и моим единственным другом, независимо от того разумна она была или безумна. Ну, если не брать в расчёт, конечно, кошку с коровой с пятью курицами и петухом.

Бабка Травка вытащила приставленную к дальней стене волокушу на свет божий, приторочила это хозяйство к жалостливо ревущей бурёнке, что в перерывах между тоскливым мычанием вяло пережёвывала свою жвачку, уложила сверху наш нехитрый скарб и меня в том числе. Клетку с курами прикрыла драным тулупом, меня тоже накрыла какой-то тряпицей. Затем привязала позади волокуши по нижнему краю несколько еловых лапок. Чтобы сбить преследование со следа, если оно вообще будет это преследование и если его удастся обмануть таким элементарным способом, сразу догадался я.

Старуха же повернулась лицом к своему дому, поклонилась ему настолько низко, насколько позволяла сгорбленная спина и погнала корову в противоположную от ближайшего селения сторону.

Чёрная Кошка, вызывающе вздыбив распушившийся на морозе хвост, горделиво бежала с другой стороны от бабки. И так пока не устала, да не замёрзла. А когда устала или, быть может, всё же замёрзла, то вспрыгнула на волокушу, забралась ко мне под тряпицу и улеглась под бочок, даря мне своё тепло и согреваясь сама.

Так мы двигались вперёд много дней, пока полностью не сошёл снег, а в лесу, как известно, он исчезает гораздо позже, чем на полях или других свободных пространствах.

Всё это время Травка доила нашу Корову, которая похудела настолько, насколько вообще можно было похудеть, не лишаясь при этом жизни, и стала похожа на кабыздоха, поила тем парным молоком меня и Чёрную Кошку, а сама между тем хрустела какими-то корешками, становясь всё худее, сгорбленней и старее.

Наше пребывание в лесу прошло без сучка, без задоринки. Страха мы не испытывали. К чему он? Каждую ночь мы видели множество жёлтых глаз, следовавших за нами по пятам на некотором отдалении. С таким кортежем нигде не пропадёшь.

Когда стало очевидно, что дальше тащить волокушу Корова не в состоянии, бабка остановилась, присела рядом на пенёк, окинула всех нас задумчивым взглядом, посмотрела на лес, потом встала.

— Ты побудешь здесь, Волчонок, — уверенно произнесла она, нависнув надо мной. — Не бойся, волки тебя не тронут, и никому другому в обиду не дадут. А мне надо бы сходить, разузнать на счёт ближайших деревень и свободного жилья в лесу рядом с ними.