Наталья Кузнецова: Ведьма 2000

В остальном же Оливия была бесподобна и выглядела просто роскошно, хотя сама страстно жаждала выглядеть скромно и неброско. В этом году торжество по случаю очередного школьного выпуска было решено провести как бал-маскарад, что, надо сказать, привело в восторг всех ребят, и Ливия была не исключением. Её несказанно порадовала перспектива спрятаться за маской и тем самым скрыть свои истинные чувства от глаз других людей. К тому же, она не сомневалась в том, что большинство выпускников постараются отличиться на празднике и блеснуть собственной фантазией, воплотив её в роскошном костюме. Это давало ей отличную возможность, оставшись неузнанной, смешаться с толпой и избавиться от назойливого внимания поклонников.

Только Оливия обманывала сама себя, игнорируя тот факт, что сегодня она как никогда была прекрасна, а её, казавшееся девушке простым, одеяние, что впрочем, не соответствовало истине, наоборот лишь подчеркивало красоту, дарованную ей природой. В нём она напоминала юную и очаровательную богиню, которая, будто на время покинув свой Олимп, сошла на землю, решив почтить своим присутствием простых смертных.

На ней было красивое белоснежное платье-тога расшитое золотистым шитьём и свободно ниспадающее к ногам, которое было точной копией тех нарядов, что носили гречанки в древности. Крепилось оно на плече, сколотое массивной брошью, усыпанной полудрагоценными камнями, доставшейся Ливии по наследству от бабки по линии отца. Наряд же ей торжественно преподнесли её любящие родительницы, хотя она искренне недоумевала по поводу того, когда они успели сделать покупку. Платье девушке очень понравилось, и она была рада в него облачиться. Волосы она решила оставить распущенными, и они огненным каскадом струились по плечам и груди, стыдливо прикрывая обнажённую плоть, а белоснежное одеяние и алебастровая кожа девушки лишь подчёркивали их красоту. На ножки Ливия обула симпатичные сандалии из золотистого цвета кожи, идеально подходившие под платье. Из украшений помимо броши на ней были лишь маленькие жемчужные серьги, а на лицо девушка нанесла минимум макияжа, желая быть максимально естественной. К тому же к наряду родительницы преподнесли ей ещё один дар, необходимый атрибут бал-маскарада, а именно сделанную из папье-маше и белого шёлка полумаску, украшенную витиеватой вышивкой, повторяющую узоры на самом платье и прекрасно гармонирующую с ним. Едва увидев её, она решила, что не расстанется с нею целый вечер.

Тут часы в холле стали бить, что значило, что уже девять и если Ливия всё же собирается идти на празднество и не хочет опоздать на встречу с Сидни и Грэгом, тем самым вынудив подружку и её бой-френда явиться за ней лично, то пора бы покинуть свою тихую обитель. Иначе, как она предчувствовала, предсказания относительно подруги сбудутся, не смотря на то, что пророческого дара у неё больше нет, последствия будут не самыми приятными. Ещё раз окинув себя взглядом в зеркале, Оливия вышла из комнаты.

Дом встретил её неестественной тишиной, и девушка предположила, что родительницы решили последовать примеру и отправились развлекаться, покинув жилище, что наверняка было именно так. Мать же в этом случае скорее всего отправилась к своему возлюбленному пастору, с которым у неё вскоре должна была состояться свадьба. Так что желание провести время с женихом было вполне понятным. Девушка с грустной улыбкой вспомнила, как категорично против была их союза, когда узнала о Милинде и преподобном, и даже после откровений матери она несколько сомневалась в разумности таких отношений. Вот только после испытанных ею самой страданий, от которых Ливия не оправилась до сих пор, она буквально террором заставила мать принять предложение Ричарда, осознав, насколько хрупкое счастье влюблённых и как трудно, а порой невозможно, сберечь любовь. Узнала она о помолвке, случайно услышав разговор матери и бабки, когда Милинда, глотая слезы, просила совета у Сандры, как отказать, но всё же сохранить отношения. Оливия была потрясена, но тем не менее мгновенно поняла, что мать идёт на такую жертву именно из-за неё, потому что боится задеть чувства своей непутёвой дочери, и не хочет разбередить ещё не затянувшиеся раны, игнорируя предоставленный ей самой шанс быть рядом с любимым человеком. Девушке в тот момент стало так стыдно и нестерпимо жаль свою заботливую маму, что она, дав уличить себя в подслушивании, поспешила вмешаться, не позволила матери убедить саму себя в необходимости отказаться от предложения и тем самым разрушить собственное счастье. К тому же Ливия более не сомневалась в том, что пастор станет верным, любящим мужем и хорошим отчимом. Не сразу, но мама всё же приняла её доводы, сперва конечно убедившись, что замужество никак не скажется на душевном состоянии дочери и таки согласилась принять предложение преподобного. Девушка была счастлива уже от того, что видела, как засияла Милинда, осознав, что теперь нет ничего, что не позволит ей соединить себя с возлюбленным священными узами Гименея. Хорошо, что хотя бы одна из женщин Уоррен смогла найти своё счастье, наконец получив заслуженную награду, после того, как терпеливо вынесла все удары судьбы. Так что отсутствие Милинды было вполне объяснимо. Бабушка же, как предполагала Оливия, пошла проведать приятельниц. Так что всё их семейство в этот вечер предаётся увеселениям, что несказанно радовало девушку, так как ей не хотелось, чтобы родительницы скучали дома, пока она сама вкушает прелести вечеринки.