Антон Грановский - Гончие смерти

Хлопуша от такой наглости едва не зарычал, однако сдержался. Сдвинув брови, он со свирепым видом достал из кармана полукафтана кожаный кошель, вынул из него пару медных монеток и положил их на стол.

Старушка глянула на медяки и сдвинула седые брови.

– Еще, братец, – велела Лесана.

Насупившись еще больше, Хлопуша снова сунул пальцы в кошель и добавил к медным монеткам одну крошечную серебряную резанку, размером не больше рыбьей чешуйки.

Лесана улыбнулась и перевела взгляд на старуху. Та сгребла деньги со стола и высыпала их в передник.

– Ну что же, оставайтесь, – проговорила она своим скрипучим, недовольным голосом. – Но чтоб с рассветом вас тут не было.

На печке кто-то храпанул во сне, да так громко, что Хлопуша подпрыгнул на месте и схватился за кинжал.

– Охолони, толстяк! – строго сказала старуха, поднимаясь с лавки. – Это мой внук. Ладно, пойду принесу вам тюфяки, а вы ждите тут и не болтайте громко.

Старуха, шаркая ногами, ушла в чулан. Хлопуша повернулся к Лесане и возмущенно спросил:

– Разве я толстый?

Она покачала головой:

– Нет. Ты просто большой.

– Тогда почему она обозвала меня толстяком?

– Она оговорилась. Не бери в голову. У тебя отличная стать.

Но уязвленный Хлопуша уже не мог успокоиться.

– Старая карга, – проворчал он, – видать, вся эта дурацкая деревенька живет впроголодь, коли такой, как я, считается у них толстяком.

Лесана отвернула голову и незаметно улыбнулась.

– Вот увидишь, – продолжал ворчать здоровяк, – сейчас даст нам два тощих блина и выгонит с ними в сарай.

Вскоре старуха вернулась. Хлопуша не ошибся: тюфяки, которые она принесла, были тощее шерстяных одеял. Всучив один здоровяку, старуха сказала:

– Ступай в сени. Там будешь спать. А ты, девка, лезь на полати. Места там мало, но тебе хватит.

То ли сени в старушечьей избе слишком сильно провоняли рыбой, то ли прогулка по ночному лесу слишком подействовала на нервы Хлопуши, но сон ему приснился жуткий.

Снилось здоровяку, будто стоит он на лесной лужайке, освещенной зыбким светом луны, а из леса на лужайку выходят темные фигуры. Все больше и больше становится этих фигур, и все тяжелее и тяжелее делается на сердце у Хлопуши.

Наконец, когда места на лужайке уже не остается, одна из фигур делает шаг вперед и говорит глухим, могильным голосом:

– Меня зовут Коврига Бурелом. Два года назад ты убил меня на лесной дороге. Помнишь ли?

Хлопуша вглядывается в лицо темного человека, силясь его припомнить. А припомнив, вскидывает брови и начинает пятиться, хрипло бормоча:

– Я тебя помню, Коврига. Ты разбойник. Я убил тебя, защищая караван с товаром.

Еще две фигуры выступают вперед и становятся рядом с Ковригой.

– Мы с братом были добытчиками бурой пыли, – говорит один из них. – Ты убил нас, богатырь.

– Я убил вас за дело! – хрипло бормочет Хлопуша, продолжая пятиться. – Вы покалечили моих друзей, и если бы я не поспел им на помощь, вы бы их прикончили.

Четвертая фигура выступила вперед. Это был пожилой, седовласый воин с обезображенным шрамами лицом.

– Я всего лишь хотел вернуть себе свое, – холодно проговорил он, глядя на здоровяка яростными глазами. – Но ты убил меня.

– Верно. – Хлопуша облизнул губы. – Я убил тебя, бывший ратник. Боярин Колыван нанял меня для защиты. Я должен был убить тебя.

Глаза ратника сверкнули ярче.

– Из-за горсти серебра ты лишил меня жизни, богатырь, – отчеканил он. – А знаешь ли, что тот, чей карман ты защищал, затравил собаками мою дочь? Лишь за то, что она забрела по ягоды в его угодья!

– Я… этого не знал, – пробормотал Хлопуша, отступая к лесу. – Клянусь, я не знал этого!

– И ты думаешь, это тебя оправдывает?

Еще несколько фигур выступили вперед.

– Ты убил нас всех, богатырь, – пророкотал тощий мужик в темном, заношенном до дыр плаще. – Мне ты свернул шею только за то, что я встал у тебя на пути с обнаженным мечом.

– А меня швырнул в овраг, когда я залез твоему другу в карман, чтобы разжиться горсткой меди.

Хлопуша вытер ладонью потное лицо и дрогнувшим голосом проговорил:

– Я больше не буду никого убивать. Честно! Только не мучьте меня.

– Тебе не уйти от расплаты! – гаркнул один из мертвецов.

– Мы разрежем тебе живот! – прорычал другой.

– И сожрем твои потроха! – визгливо и злобно посулил третий.

– Ах, вы так? – Хлопуша вдруг рассвирепел и выхватил из ножен свой тяжелый меч. – Если для того, чтобы вы заткнулись, понадобится убить вас еще раз, я это сделаю! – рявкнул он. – Клянусь Хорсом!