Антон Грановский: Гончие смерти

– Дорого ты, дядя, просишь! – горячился артельщик. – За эти деньги я могу купить себе четверть пуда козьего сыра!

– Ну, так иди и купи, – не сдавался книжник. – Сыр что – съел его, и нету. А книгу сам прочтешь, деткам своим картинки покажешь, а после еще и соседям за полцены загонишь. Вот и думай, что выгоднее – сыр или книга!

Сероглазый юноша окончания спора ждать не стал, прошел мимо. Книжные лавки кончились, начались иные. Теперь на виду были развешаны сукна, сбруя, парча, позументы с бусами, канитель и кружево для обшивки сарафанов. Юноша то и дело останавливался и со сдержанным удивлением смотрел то на бусы, то на парчу.

После вещевых лавок пошли съестные. Здесь торговали рыбой, коровьим и свиным мясом, курами и перепелами. Юноша смотрел на развешанное на крюках мясо расширившимися от удивления глазами, и даже слегка приоткрыл рот. Казалось, он впервые видит столько ествы разом.

Чуть в стороне, прячась за лавками, стояли подкрашенные бабы. Они были пестро и вызывающе одеты, многие – заметно хмельные. Во рту у каждой было закушено по серебряному колечку. У тех, что помоложе, с бирюзой, у прочих – с голубым или алым смазнем.

Юноша остановился и уставился на колечки. Пока он стоял, к торговкам этим то и дело подходили мужчины. Бабы же, проходя мимо, плевались и тихо ворчали:

– У, бесстыжие!

– Чтоб вам пусто было, лиходельницы!

Сероглазый юноша собрался идти дальше, но тут одна из молодок с колечком в зубах подошла к нему и заглянула ему в лицо.

– Купи колечко, парень! – с улыбкой процедила она сквозь зубы.

Юноша нахмурился и хотел пройти мимо, но молодка встала у него на пути.

– Купи, не пожалеешь!

Она выплюнула колечко в узкую ладонь и показала его юноше. Лукаво прищурилась:

– Так купишь?

– Мне не нужно, – угрюмо проговорил сероглазый юноша необычайно мягким и высоким голосом.

– Купи, не пожалеешь, – не унималась молодка, сверкая полоской белых зубов.

Юноша прищурил серые глаза, словно ему в голову пришла какая-то идея.

– Как дорого? – спросил он, вдруг заинтересовавшись.

Выговор у него был странный, не по-здешнему мягкий и слегка коверкающий слова. Молодка хихикнула.

– А тебе как – с хмельным сбитнем или насухо?

– А как лучше?

– Со сбитнем! Но так дороже.

– Что ж…

Юноша потянулся в карман, но девка отрицательно качнула головой и быстро сказала:

– С тебя четыре денежки, но рассчитаемся после. Ступай с площади в Ситный переулок. Но иди тише, а то не догоню.

– А Ситный – это который?

– Тот, что за красной избой.

– А где эта изба?

Молодка улыбнулась.

– В той стороне, куда солнце заходит.

Юноша кивнул, повернулся и зашагал в ту сторону, к которой склонялось солнце.

– А ну – разойдись! – громогласно гаркнул вдруг кто-то.

Толпа, ругаясь и матерясь, раздвинулась в стороны, и юноша увидел трех ряженых парней с потешными харями. У одного была козья харя, у второго – баранья, у третьего – свиная. Ряженые волокли на цепи черного медведя. Цепь была приделана к кольцу, а кольцо – продето сквозь нижнюю губу зверя.

Ряженые дудели в дудки и плясали, высоко задирая ноги, и по народу пробежала волна смеха и веселого говорка.

– Эй, скоморохи! – задорно крикнул кто-то. – Князь Добровол запретил играть в городе на дудках и свиристелках! Али не знаете?

– Пущай его запрещает! – весело крикнул в ответ один из скоморохов. – На губах сбубним!

Он сунул дудку в карман и принялся дудеть на губах, да так смешно и глупо, что народ покатился со смеху.

Один из мальчишек схватил с прилавка крынку с тертым хреном и с гоготом швырнул ее в морду медведю. Медведь резко дернулся в сторону, тряхнул головой, зарычал и вдруг сгреб лапами ближайшую бабу. Народ не сразу уразумел, что произошло, и опомнился лишь тогда, когда баба отчаянно заверещала в когтистых лапах мишки, а по косынке ее побежала кровь.

Скоморохи потащили медведя за цепку, но тот обернулся, выпустил бабу из лап и с ревом бросился на скоморохов. Настигнув одного из них, он сшиб парня с ног и подмял его под себя.

Народ шатнулся в стороны. Кто-то завопил от страха, кто-то – от боли.

И тут сероглазый юноша проявил себя самым неожиданным образом. Вместо того чтобы броситься со всей толпой наутек, он подскочил к медведю и с силой ударил его ладонями по ушам. Затем, когда обескураженный мишка выпустил из пасти плечо скомороха, юноша схватил его за ошейник и резко рванул на себя. Опрокинув мишку на спину, юноша прыгнул ему на грудь, склонился к нему низко-низко и проворковал ему что-то на ухо на странном, курлыкающем языке.