Элеонора Раткевич - Время золота, время серебра

Они выбрались из леса у самой скалы, о которой говорили разведчики. Вскарабкаться наверх особого труда не составляло. Для рыцаря, не для девчонки. Герцог, по своему обыкновению, хмыкнул и достал веревку.

— Привяжи к поясу.

Она очень серьезно кивнула, но завязать приличный узел у нее не вышло. Джеральд отстранил исцарапанную ручонку.

— Я сам.

Дженни не спорила, просто смотрела, как он прикрепляет веревку к кожаному солдатскому поясу.

— Вперед!

Он шел первым, стараясь подниматься помедленней. Скала, на которую они взбирались, была раз в десять выше человеческого роста. Эдакий клык, оброненный у самой дороги забывчивым чудищем. Лезть на самый верх смысла не имело, и Джеральд облюбовал небольшую площадку, на краю которой громоздилось несколько здоровенных камней. Хорошее укрытие, сам бы он им и ограничился — гномы не имеют обыкновения пялиться вверх, но девчонка могла высунуться. Рыцарь безжалостно обломал вцепившийся в склон куст и натыкал веток между валунами. Теперь даже он сам, окажись внизу, не заподозрил бы, что на скале кто-то сидит.

Покончив с ветками, де Райнор глянул на большак и сразу заприметил длинную пылевую тучу. За час ублюдки доползут до скалы. Ничего, подождем! Джеральд с сомнением посмотрел на растрескавшийся камень, сбросил куртку, расстелил. От него не убудет проваляться пару часов на камнях, но женщине это не пристало.

— Ложись.

Девушка аккуратно опустилась на коленки и легла на живот. Джеральд видел туго заплетенную светлую косу. Дочь лорда Бэнки, которую прочили в жены лорду Элгеллу, за такие волосы отдала бы полграфства. Но зачем ему Прюденс Бэнки, хоть лысая, хоть с волосами?

Они лежали и смотрели на пыльную дорогу. Пахло полынью, в небе звенел жаворонок. У самого носа Джеральда плюхнулся кузнечик, немного посидел, шевеля усиками, подскочил и исчез. Кузнечика гномы не волновали.

— Идут, — шепнула Дженни. Так говорят бывалые воины, а не испуганные девчонки, чудом ускользнувшие от насильников.

— Вижу. — Надо бы взять ее за руку… Дьявол, какие глупости!

Джеральд вжался в землю, наблюдая, как мирный тракт заполняет чужая армия. Сквозь поднявшуюся пыль сверкнули секиры. Недомерки двигались довольно медленно, что и немудрено. Гномы шагали по восемь в ряд, они были в полном боевом облачении и в придачу перли на себе здоровенные мешки. Человек, прошагав с эдакой тяжестью пару лиг, упал бы и околел, но коренастые недомерки преспокойно топали вперед. Правда, рожи у них были красными, но герцог не обольщался, гномы славились румянцем, причем не столько на щеках, сколько на носах. По бокам и впереди остального строя шли наблюдатели в доспехах, но без мешков. На всякий случай — хотя какой может быть "всякий случай", если эти твари готовы к бою и ночью и днем.

Рыцарь покосился на свою спутницу. Губы Дженни шевелились, Джеральд решил, что девчонка молится, но она считала:

— Четыре тысячи… Четыре пятьдесят… Четыре сто…

Недомерков было около тридцати тысяч, об этом Джеральду сообщил Его Величество, отправляя герцога де Райнора и его стрелков на подвиг во имя короля и олбарийского народа. И было у герцога де Райнора пять тысяч конных лучников и тысяча тяжеловооруженных всадников. И еще пять тысяч у Лэнниона. А гномий доспех стрела не берет, зато сработанные в подземельях секиры рубят лучшую наземную сталь пусть не как масло, но как дерево.

Джеральд поморщился, проклиная жадность Дункана: в королевском арсенале хватало оружия и доспехов гномьей работы, как-никак недомерки ковали его на продажу больше пятисот лет. Герцог невольно тронул эфес, он сам и его "ястребы" вооружены не хуже недомерков, но полторы сотни конных в такой войне погоды не делают.

— …пять, — пробормотала девушка, и тут из-за поворота выползло нечто странное. Де Райнор не представлял, как называется эта дрянь, похожая на насаженный на копье золотой горшок, утыканный сверкающими камнями. Судя по всему, эта штука заменяла обитателям подземелий знамя. По обе стороны "горшка" шагали гномы в украшенных золотой насечкой шлемах, а сзади громыхал военный оркестр, живо напомнивший рыцарю о фаластымских язычниках. Те тоже шагу не могут ступить без барабанщиков и трубачей.

Гномьих музыкантов было сотни три. Передние старательно дули в висевшие на толстых золотых цепях трубы. За трубачами шагали литавристы и барабанщики, а замыкали шествие чинчисты и дудари. Грохот стоял адский, но недомеркам, похоже, нравилось. А может, шлемы глушат звуки или гномы затыкают уши.