Екатерина Лесина - Хроники ветров. Книга желаний

Голова болела от долгого чтения, а глаза слезились, но Фома не обращал внимания на подобные мелочи. Завтра, уже завтра он отправится в путь, дабы по мере слабых сил своих послужить Святому престолу и роду человеческому. Вернется ли он сюда? Путь до крепости князя долог, а дороги ненадежны. Ходят слухи, будто многие люди, отринув Слово Божие, грешат разбоем и не чураются замарать душу свою кровью других детей Господних. И весьма вероятно, что действовать придется не словом, как в Храме, а оружием. Не даром же брат Николаус учит Фому использовать и кинжал, и кривую саблю, милую сердцу безбожников-степняков, и тяжелый рыцарский меч, который слабосильный послушник и поднимает-то с трудом. Брат Николаус учит, не жалея плетей за нерадивость, да только пользы от того учения мало. Презирает благородная сталь Фому, не идет в руки писца. Рукоятка так и норовит выскользнуть, а хищное лезвие тянется не к соломенной мишени, а к ногам неумехи. В конце концов, брат-оружейник, плюнув на правила, вооружил Фому не саблей, как предполагалось вначале, а короткорылым пистолетом из личных запасов.

— Беда с вами молодыми, — сокрушался Николаус. — Держи уж. Только зря не махай, и патроны понапрасну не расходуй!

Собственное оружие привело Фому в восторг. Он то и дело извлекал пистолет из кобуры, вертел в руках, нюхал ствол, и даже целился в воображаемого врага. Естественно, нелюдь: выросший в Храме и помыслить не может о душегубстве!

Господь, не оставь Фому милостью своей!

2*

Если поднять голову вверх, то создается впечатление, будто находишься не во внутреннем дворике замка, а в самом что ни на есть настоящем колодце. Высоченные стены тянулись ввысь, будто желали сомкнуться над головой, чтобы не оставить на виду ни лоскутка темно-синего, изукрашенного звездами неба.

Вальрик любил смотреть на небо, а теперь все больше приходилось под ноги, чтоб не споткнуться о какой-нибудь особо крупный камень, больным зубом вылезший из кладки, или наоборот, в яму не угодить. В первый же вечер Вальрик умудрился попасть сапогом в трещину и растянулся прямо посреди лужи, то-то остальным потехи было…

Теперь-то он этот замурованный, заморенный пятачок двора знал лучше, чем собственную комнату, каждый камешек, каждую ямку, каждую щербиночку с завязанными глазами нашел бы. А звезды, они всякий раз другие, и звезды никогда не смеялись над ним, какие бы глупости Вальрик не совершал. В отличие от людей звезды понимали и принимали Вальрика, не требуя при этом невозможного, например, чтобы он стал другим.

Нелегко быть сыном князя, особенно младшим, каждый сравнивает тебя не только с отцом, но и со старшими братьями, которых аж четверо. И все четверо — воины, а вот Вальрику воином нипочем не стать, даже отец и тот признал, что учить Вальрика бою — пустая трата времени.

А что поделаешь, когда судьба у него такая? Дворня поговаривала, будто мать Вальрика откуда-то издалека привезли, почти что с самого края мира, где небо с землей сливается, и будто бы князю Володару так приглянулась иноземная рабыня, что заплатил за нее, не торгуясь. Цену, правда, всякий раз другую называли, ну да разве ж в цене дело? Слабой оказалась полонянка и ребенка слабого родила, который по всем признакам помереть должен был, однако ж выжил.

Иногда Вальрику казалось, что лучше бы он умер в раннем младенчестве, тогда б и отца уберег от многих разочарований, и сам бы не мучился. С самого раннего детства Вальрика окружали лекари, знахари, наемники, убеждавшие князя, что знают, как воспитывать телесную крепость. Чего только ни приходилось делать: и водой ледяной обливаться, и спать на голых камнях, и печень сырую — от одного воспоминания тошнота к горлу подкатывала — есть, и настойки из трав, тиной болотной пахнущие, потреблять, и в лесу неделями жить…

Вальрик старался, ему хотелось стать достойным отца, и потому, когда очередной лекарь уходил из замка, расписавшись в собственном бессилии, чувствовал себя еще более никчемным. Айвор вон безо всяких лечений с десяти лет наравне с отцом в походы ходил, Серж в тринадцать дружину собрал да соседскую деревню разграбил… порот был, правда, но это ж больше для порядку, чтоб вперед отца не лез. Грег с Тилли тоже в свое время отличились…

Вальрик, вздохнув, с откровенной ненавистью посмотрел на меч в руке, старый, со сточенной кромкой, точно игрушечный — вот, даже меча приличного для него не сыскалось… небось, братья сразу за нормальное оружие взялись, никто их не берег, не боялся, что порежутся ненароком.