Ольга Романовская - Словенка

— Мёртвый он, — сказал охотник. — Нечего пужаться.

— Кто ж его убил?

— По чём мне-то знать. Может, зверь лесной, может, человек. Из-за моря он, я таких в городище видел.

Когда отошли они на несколько шагов, вышли из леса мужики: кто с дубиной, кто с топором, а у кого и лук. Впереди всех Сила-кузнец, словно могучая сосна посреди молодого ельника.

— Прочь отойди, охотник, — сказал Сила.

— Я не боюсь мёртвых, — Радий с места не двинулся, — и про вас, Сила Жданович, то же думаю.

— Так мёртв он?

— Словно шкура звериная.

Кузнец подошёл к чужаку, повернул лицом к светлому солнышку.

— Свей или урманин, — процедил он сквозь зубы. — Ишь, как перед смертью оскалился.

Наум, неподалёку стоявший, подошёл к Гореславе, положил руку на плечо.

— Ступай домой, дочка. Добромира за тебя тревожится.

Послушалась девка, берегом озёрным к печищу пошла.

— Я девку провожу, а то голова закружится, в топь забредёт или в воду упадёт, — услышала позади себя голос Радия.

Гореслава обиделась: это у Ярославы головка при виде крови закружится, а у неё нет. Девушка часто видала, как шкуры звериные снимали, да и саму отец шутки ради учил из лука стрелять. Конечно, хорошо стрелять она не научилась, однако, с десяти шагов, может, и попала бы.

Наумовна специально медленно шла по лесной тропе, останавливалась, цветы собирала, плела венок для Желаны. Девчонке она его ещё вечор обещала, да после встречи с Радием и слов добромиреных не могла об этом и подумать. Конечно, Желана могла и сама сходить в лес, набрать дивных цветочков, но дальше поля никогда не ходила.

Радий шёл позади с луком в руках. До самого печища не проронил он ни слова. Возле Наумова двора распрощался охотник с девицей. "Не видать бы тебе больше смерти", — сказал и пошёл прочь.

Лишь только Гореслава во двор вошла, как окружили её сёстры.

— Что случилось, — Любава говорила чинно, но глаза блестели как в лихорадке. — Ты из леса прибежала, весь дом переполошила.

— Человека мёртвого нашла я у озера. Кузнец сказал, что свей он или урманин.

— От куда ж в наших лесах урмане.

— Боюсь я, — залепетала Ярослава. — Приплывут к нам на страшных ладьях по Быстрой, пожгут дворы, девок с собой заберут.

— Молчи, дурёха, беду накликаешь, — старшая Наумовна дёрнула плаксивую за рукав. — Не бывать этому, пока князю Вышеславу дань платим.

Подозвала Гореслава Желану, протянула ей венок: владей на здоровье. Девчонка сразу же его надела, побежала перед подружками красоваться.

… Долго ещё вспоминала девка мёртвого чужака, гадала, как очутился он в их краях. Помнила: мертвеца найти, потревожить — не к добру.

Редко в печище гости заглядывали, а если и забредали, то пешие или по воде приплывали. Вышеслав всегда поднимался вверх по Быстрой в Медвежье озеро на резной ладье; то ли боялся он лесов окрестных, то ли воду любил больше земли, а, может, другая причина какая была.

Долго ещё шептались о мёртвом свее вятшие мужи, а девки на берег озёрный ходить боялись.

Прошло дня два с тех пор, как Гореслава тело мёртвое отыскала. Жила девка как прежде: днём домостройничать помогала, а вечером за ворота ходила вместе с сёстрами погулять.

Заприметила как-то Наумовна, что Ярослава всё чаще на уваров двор посматривает, улыбнулась: не долго по Любиму сохла. А Любава змеёю на сестру поглядывала, вечером в сенях за косу оттаскает. Знала девка, что к зиме Влас её посватает; Наум с радостью дочку за него отдаст — вот и гуляла последнее лето с новым миленьким.

Остальные девки всегда ей до смерти завидовали. Хороша Любава, всем парням мила. И даже Мохнатый ей руки лизал. Помнила Гореслава, как сёстры поссорились, три дня не разговаривали. Сегодня тоже ссора будет, и снова Добромира по разным кутам сестёр растащит, а Лада царапины девичьи утирать станет. Но знала Наумовна, что обе старшие сестры завидуют и ей за то, что вечерами летними Лайко за ней бегал, хвостом вилял. Внять бы глупой девке материным словам да поласковей быть с охотником, а она и не думала под берёзками с ним стоять. "Нет того милого, с кем бы у воды в любви поклялись", — подружкам говорила.

Кого ждала, глупая, не знала, не ведала.

С Радием же лишь дружбу водила, соглашалась в лес с ним ходить, а попробуй он слово ласковое ей молвить, убежала бы.

… Ярослава шла в обнимку с Уваром, хворостиной отгоняла Мохнатого. Парень ей что-то на ухо шептал, а девка смеялась. Присела парочка на крыльцо Уварова дома, долго о чём-то щебетала. Потом парень встал, за ним и Ярослава пошла. Шли они к пою, где пасся белый жеребец Увара. На беду за коровами туда Любава пришла. Видела она, как Увар сестру на коня сажал, по полю катал. Смеялась Ярослава, похлопывала по шее лошадь.