Джин Вульф - Рыцарь-чародей

Я спросил, не Вил ли отец Этелы, и Тауг кивнул.

– Они не хотели говорить этого, поскольку не были женаты, сэр Эйбел. Но теперь они поженились. Однако он не желает, чтобы его называли милордом. Он по-прежнему просто Вил.

– Совершенно верно, – пробормотал Свои.

– Но я теперь сэр Тауг, а сэр Свон – принц Свон. Он посвятил меня в рыцари, поскольку я был его оруженосцем на севере.

Я снова кивнул.

– В общем, он посвятил меня в рыцари, и мы с Этелой собираемся пожениться в следующем году, коли будем живы.

Гильф встал на задние лапы, положил передние на плечи Таугу и принялся лизать ему лицо. Это удивило и позабавило меня больше всего остального. Даже сейчас я невольно смеюсь, вспоминая эту сцену.

– Здесь с нами еще кое-кто, о ком мне следует упомянуть, – продолжал Тауг. – Вы всегда любили их. Старая чета из Йотунленда, слепой старик, который был там рабом на одной ферме.

И тогда воспоминания нахлынули на меня: разоренные города и деревни; глаза Арнтора; пьяная улыбка его сестры; пустое очаровательное лицо его королевы. Дни, проведенные в подземной темнице; холодное дыхание смерти; хижина Бертольда Храброго, ветер в кронах деревьев. Поцелуй Дизири, ее длинные ноги и тонкие руки, зеленые пальцы длиннее моей кисти. Молодая Герда, какой она осталась в памяти Бертольда, с соломенными волосами и веселыми глазами. Мег в зале Утраченной Любви. Дворец Леди посреди чудесных лугов, испещренных цветами, которые суть звезды, – и еще тысячи, многие десятки тысяч воспоминаний.

И я, всего мгновением ранее смеявшийся, вдруг расплакался. Тауг обнял меня, точно малого ребенка, и стал утешать, как, наверное, мать когда-то утешала его самого:

– Ну, ну… Не надо. Это все пустое.

Прибыл всадник (тот самый Ламвелл Чаус, с которым я бился на алебардах на турнире), настолько измученный, что едва держался в седле, на лошади, настолько загнанной, что она рухнула наземь и испустила дух, едва седок спешился. Король не погиб, он находился на юге и отчаянно нуждался в подкреплении. Мы устроили совещание, и я сказал, что поеду, что остальные могут ехать или нет, но король, освободивший меня, нуждается во мне, и я поспешу к нему на помощь. Поук и Анс поддержали меня, а их жены поддержали своих мужей; и наверное, они пристыдили многих. Идн сказала, что вынуждена отказаться, ибо дочери Ангр не в состоянии сражаться летом и едва ли смогут совершать переходы в течение дня – им пришлось бы идти ночью, причем часто останавливаясь на привалы. Теперь, когда враг в этой части Целидона разбит, они со Своном отправятся на север, надеясь на похолодание в горах. Они потеряли две трети своего войска, служа чужому королю, и оказали существенную помощь в битве при Редхолле. Мы согласились с доводами Идн, некоторые из нас неохотно.

Затем я поговорил с Идн наедине; именно тогда она рассказала мне о визите Ури и о разговоре с Вальфатером. Когда мы обсудили оба предмета, я попросил ее о милости.

– Мы выполним любую вашу просьбу, коли это в наших силах, – сказала она, – и мы останемся с вами, коли вы нас попросите. Но без нашего супруга от нас будет мало пользы.

– Вы можете оказать мне огромную услугу, ваше величество, без особого ущерба для себя. Я отдал вам Бертольда и Герду, чтобы они прислуживали вам на севере. Вы вернете мне их?

Она вернула с великой готовностью.

Не ограничившись одним благодеянием, она присвоила Пейну титул барона своего королевства – по всей форме, в присутствии свидетелей. Затем граф-маршал объявил, что в случае его смерти лорд Пейн Йотунхоумский унаследует его замок, земельные владения и все прочее имущество.

Я отправился бы в путь на следующее утро, когда бы не опасался, что на юге плохо с продовольствием. Два дня мы провели, собирая все съестные припасы, какие только могли найти. У меня имелась еще одна причина задержаться. Я надеялся, что Облако присоединится ко мне. Тогда бы я оставил всех прочих позади и поехал прямиком к королю Арнтору. Но она не появилась, хотя я звал ее каждую ночь. Облако была последним подарком Вальфатера, и мне казалось, она знает, что я нарушил данную ему клятву, и исполняет мягкое наказание, мной заслуженное. После нашего выступления из Редхолла я больше ее не звал.

У нас были две лошади, пригодные к бою. На них сели мы с Ламвеллом, но они принесли нам мало пользы, ибо мы не могли двигаться быстрее, чем остальные наши люди, а они в большинстве своем шли пешком, хотя мы раздобыли приличную верховую лошадь для Линнет и серого ослика, совсем игрушечного, для Этелы.