Дэвид Геммел - Сипстрасси

Арчер отошел, а официантка принесла еще одну кружку подслащенного молока. На этот раз она улыбнулась. Шэнноу смотрел в окно на главную улицу городка. На западных склонах за домами виднелись рудники, а за ними поднимались дымы плавилен и фабрик. Столько грязи и черной копоти от дыма.

В его памяти непрошено возникло лицо. Худой пожилой мужчина, лысеющий, с острыми чертами лица и кроткими карими глазами.

«Это прогресс. Пастырь. С той поры, как самолеты приземлились и мы узнали, кем мы были когда-то, все изменилось. В самолетах летели инженеры и врачи и еще всякого рода специалисты. Большинство умерли до истечения года, но они успели передать свои знания. Мы вновь созидаем. Скоро у нас будут хорошие больницы, прекрасные школы и заводы, которые снабдят нас машинами для того, чтобы было легче сеять и собирать урожай. Появятся большие города и дороги, ведущие к этим городам. Будет подлинный рай».

«Рай, опирающийся на изрыгаемый дым и вонючую копоть? Я вижу, что вокруг консервного завода погибли все деревья, а в Малой речке больше нет рыбы».

Шэнноу прихлебывал подслащенное молоко и старался подобрать имя к этому лицу. Браун? Брим? И вдруг он вспомнил: Брум, Джозия Брум. И это имя воскресило еще одно лицо – сильное женское лицо в ореоле пшенично-золотых волос.

Бет.

Воспоминание пронзило его сердце будто нож.

«Господи Боже! Ты же прежде был мужчиной. Теперь ты позволяешь такой мрази, как Сим Джексон, бить тебя на глазах толпы. Свалить тебя в грязь! Во имя Божьей бороды, Йон, чем ты стал?»

«Этот удар унизил его больше, чем меня. Я навсегда отказался убивать. Бет. Я покончил с путями насилия, неужели ты не можешь понять, что есть более достойный образ жизни?»

«Я понимаю только, что не хочу, чтобы ты и дальше жил здесь. Ты мне просто не нужен».

Приближающийся топот копыт вернул Шэнноу в настоящее. Четыре всадника остановили лошадей перед штатом Крестоносцев. Шэнноу встал, положил на стол серебряный полтинник и пошел к двери.

Его нагнал Гарет Арчер.

– Не глупите! Диллон меткий стрелок, а те, кто с ним, совсем не ангелы.

– «Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя», – сказал Шэнноу. Выйдя наружу, он по трем ступенькам спустился с деревянного тротуара на пыльную улицу.

– Джек Диллон! – окликнул он. Четверо спешились, и самый высокий из них – чернобородый, могучего сложения – резко обернулся к нему.

– Кому я потребовался? – отозвался он. Прохожие на тротуарах остановились и уставились на них.

– Я Йон Шэнноу, и я обличаю тебя как убийцу и разбойника! – Шэнноу услышал судорожный вздох толпы и увидел, что бородач побагровел.

Диллон заморгал. Облизнул губы, но тут же к нему вернулась его самоуверенность.

– Чего? Это чушь!

Шэнноу неторопливо направился к нему, и его голос был слышен всем на улице.

– Ты застрелил фермера Хонкина, хладнокровно убил его. Потом охотился на его детей. Как ты ответишь на эти обвинения, злодей?

– Я тебе отвечать не собираюсь! Рука силача опустилась на пистолет, и толпа бросилась врассыпную. Диллон выстрелил первым, и пуля просвистела у самой щеки Шэнноу. В ответ прогремели оба пистолета Шэнноу, и Диллон с пулями в груди и животе, шатаясь, попятился, уронил пистолет в пыль. Его подручный выстрелил в Шэнноу и промахнулся. Шэнноу выстрелил ему в грудь, он упал на коновязь и больше не шевелился. Оставшиеся два Крестоносца стояли, окаменев. Диллон упал на колени, и кровь заливала его одежду.

Шэнноу широким шагом приблизился к умирающему.

– «Кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится».

– Кто… ты… такой? – Диллон повалился набок, но его агонизирующие глаза все еще были устремлены вверх на его убийцу.

– Я – воздаяние, – ответил Шэнноу, отшвыривая ногой его пистолет, и обратился к толпе: – Вы позволили злу расцвести здесь, – сказал он, – и этот позор лежит на вас всех. – Он увидел, что слева подходит Гарет Арчер, ведя на поводу его коня. Не спуская глаз с двух оставшихся Крестоносцев, Шэнноу сел в седло.

– Поезжай на северо-восток, – прошептал Арчер, – а через час сверни на запад, где речка разделяется на два рукава.

– Она будет ждать там? Арчер растерялся, но кивнул.

– Ты знал?

– Я вижу ее в тебе, – ответил Шэнноу, повернул коня и медленно выехал из городка.

Амазига Арчер ждала его у речки. Чернокожая женщина почти не изменилась с тех пор, как Шэнноу видел ее в последний раз. Ушедшие в прошлое десятилетия словно не оставили на ней следа – как и на нем. Ее волосы по-прежнему были иссиня-черными. Ни единой морщины на лице, а миндалевидные глаза хранили свое темное сияние. Одета она была в серую защитную рубаху и кожаную юбку для верховой езды. Она сидела на сером мерине ладоней шестнадцати в холке.