Дэвид Геммел - Сипстрасси

– Можно мне получить охотников? – спросила она. – Мне нужен этот человек!

– Ты получишь все, что захочешь, – сказал царь, – потому что я тебя люблю.

Его плеть зазмеилась по ее ягодицам. Она вскрикнула, но осталась стоять.

И начался длинный день боли.

Царь посмотрел на спящую Шаразад. Она лежала ничком на белых шелковых простынях, поджав длинные ноги. Совсем младенец, подумал царь, такая чистота и невинность!

Он хлестал ее, пока она не упала без чувств. Ковер у нее под ногами был весь в пятнах крови. Потом он ее исцелил.

– Глупая, глупая женщина! – сказал он. Земля под городом задрожала, но сила Материнского Сипстрасси под Храмом тут же убрала трещины в стенах и избавила горожан от вибраций, сотрясавших окрестности города.

Царь отошел к окну. Внизу, за высокими белыми стенами дворца жители Эда занимались своими обычными делами. Шестьсот тысяч, составивших величайшую нацию, какую когда-либо видела Земля… да и вряд ли когда-либо увидит, – подумал он. Благодаря энергии Небесного Камня царь завоевал весь цивилизованный мир и открыл врата чудес, превосходивших всякое воображение.

Новые завоевания его больше не влекли. Важно было то, что его имя будет оглашать все века истории звоном щита. Он улыбнулся. Почему бы и нет? С Сипстрасси он бессмертен, и потому сможет присутствовать при том, как барды будут воспевать его нескончаемую историю.

Земля вновь задрожала. Это его тревожило. Последнее время землетрясения повторялись все чаще. Сжав Камень, он закрыл глаза. И исчез.

Открыв их, он увидел, что стоит в той же самой комнате и смотрит на ту же панораму. Вот мраморные стены, а за ними город и порт – безмолвный, ждущий. Пожалуй, это его величайшее деяние как художника: он создал точную копию Эда в мире, где нет людей. И нет землетрясений, а только изобилие оленей, лосей и всяческих других прекрасных созданий природы.

Скоро он перенесет сюда всех своих подданных и создаст новую Атлантиду там, где никогда никакие враги не возьмут верха над ними, потому что там не будет других наций.

Он вернулся в свою комнату, подумал, не разбудить ли Шаразад для часа любовных ласк, потом отказался от этой мысли, все еще сердясь на ее глупость. Гибель Кинжалов его не трогала – рептилии ведь были просто орудием, и, как сказала Шаразад, потеря была легковозместимая. Но он не терпел сумбурности в мыслях, не выносил тех, кто был не способен найти или постичь простейшие стратегические ходы. Многие его полководцы приводили его в отчаяние. Они словно не понимали, что цель войны – победа, а не великие дорогостоящие сражения с изобилием героических подвигов с обеих, сторон. Добиться поражения врага изнутри. Сначала внушить ему, что его положение безнадежно, а затем нанести сокрушительный удар, пока он пребывает в растерянности. Однако, победив, будь великодушен с простым народом. Но разве полководцы это понимают?

Теперь для Атлантиды занималась новая заря. Царь увидел мир летающих машин и всяческих великих чудес. Пока связь остается зыбкой, но скоро он распахнет врата и пошлет лазутчиков вызнать все о новых врагах.

Его мысли вернулись к Шаразад. Мир, который открыла она, был недостоин внимания – за исключением оружия, называемого огнестрельным. Но теперь они ознакомились с пистолетами и ружьями, научились сами их изготовлять… и улучшать. Больше ничего интересного там нет. Тем не менее он разрешит Шаразад довести ее игру до конца. Еще остается слабая надежда, что она чему-то научится. А если нет, так остается плеть и ее восхитительно ублаготворяющие струны.

Впрочем, этот человек, Шэнноу, мимолетно его заинтересовал. Разумеется, Охотники убьют Иерусалимца, однако охота будет очень занимательной. Сколько их послать? Пять обеспечат полный успех. Один оставит шанс для Шэнноу… Так пусть их будет трое, решил царь. Но кого выбрать?

Магеллас? Бесспорно. Надменный, самоуверенный, он нуждается в трудном поручении. Линдьян? Он хладнокровен и поражает без промаха. Не тот, кого можно допускать к себе с каким бы то ни было оружием. Ну, и для большей пикантности – Родьол. Они с Магелласом ненавидят друг друга, постоянно стараются доказать свое превосходство. Для них это будет увлекательнейшее поручение. Огнестрельным оружием они научились владеть блистательно.

Вот и проверим, сумеют ли они воспользоваться своим новым умением против искусного врага.

Царь поднял свой Камень и сосредоточился на лице Шэнноу. Воздух перед ним разошелся, как занавес, и он увидел, что Иерусалимец взваливает мешок позади своего седла.