Дэвид Геммел - Сипстрасси

– Я прямо трясусь от страха, менхир Яичница со шкварками. А теперь, все вы, бросьте оружие, не то мои люди вас изрешетят.

Пистолет Бризли со стуком упал на пол. Остальные последовали его примеру… все, кроме Алейна Феннера. Его взгляд скрестился со взглядом Вебера, и они поняли друг друга.

Только Феннер не был хладнокровным убийцей. Он спустил затвор и засунул пистолет в кобуру на бедре, но в ту же секунду Веббер выхватил свой пистолет и дважды выстрелил Феннеру в грудь. Молодой человек упал на колени, судорожно хватаясь за рукоятку своего пистолета, но третья пуля ударила его в грудную кость и опрокинула назад на пол.

– Эмили… – прошептал он. На губах у него запузырилась кровь, тело дернулось в последней судороге.

– Уберите этого дурня, – приказал Веббер. – Здесь идет игра.

Бризли вместе с остальными вынесли Феннера на улицу. Шэнноу сидел на крыльце «Отдыха путника», и когда они приблизились, встал и пошел к ним. На него навалилась неизбывная печаль.

– Он взял и застрелил его, – сказал Брум. – Алейн убрал пистолет в кобуру, а Веббер взял и застрелил его.

Шэнноу нагнулся и приложил пальцы к шее Феннера.

– Он умер. Положите его.

– Не на улице же! – возразил Брум.

– Положите! – бешено крикнул Шэнноу. – И ждите здесь!

Он снял куртку, положил ее возле трупа, потом стремительно направился к заведению Веббера, Он вошел, пересек залу и остановился перед Веббером, который пил, перешучиваясь со своими приспешниками. Шэнноу выхватил пистолет, взвел курок и прижал дуло к губам Веббера.

– Открой рот! – приказал Шэнноу. Веббер моргнул и увидел пламя ярости в глазах Шэнноу, Он открыл рот, и ствол скользнул между его челюстями.

– Теперь встань! – и Веббер осторожно поднялся на ноги. Шэнноу медленно повел его через залу, сквозь ряды повскакавших игроков и дальше на улицу. Он и не оглядываясь знал, что все, кто был в зале, идут за ними. Толпа росла – в соседних заведениях услышали, что происходит. Веббер пятился, давясь пистолетом. Его собственный был по-прежнему в кобуре, но он старательно держал руки подальше от нее. Шэнноу остановился возле тела. Алейна Феннера и полуобернулся, чтобы видеть толпу.

– Этот молодой человек рискнул жизнью ради многих среди вас. И вот он лежит мертвый, его жена осталась вдовой, его сыновья лишились отца. А почему? Да потому, что в вас нет и капли мужества. Потому, что вы позволяете всякой гнуси жить среди вас. Он погиб, став жертвой греха. – Взгляд Шэнноу скользнул по толпе. – А как сказано в Писании: «Возмездие за грех – смерть!»

Шэнноу спустил курок. Мозг Веббера разбрызгался вместе с осколками черепа, его тело упало навзничь, а из почернелого рта заструился темный пороховой дым.

– Теперь слушайте! – загремел Шэнноу в наступившей смятенной тишине. – Я знаю, здесь много разбойников. Если с наступлением утра вы будете еще в Долине Паломника, я начну охотиться на вас и убивать, едва увижу. Вы будете подкрепляться утром, или сладко спать в своей постели, или мирно играть в карнат с приятелями. Но я обрушусь на вас, как гнев Божий. Те, кто имеют уши, чтобы слушать, запомните это. Завтра вы умрете.

Из толпы вышел коренастый детина с двумя пистолетами, заткнутыми за пояс.

– Ты думаешь, что можешь один справиться с нами? – вызывающе крикнул он.

Пистолет Шэнноу рявкнул, и детина рухнул на мостовую с размозженным черепом.

– Никаких вопросов! – объявил Иерусалимец – Завтра я начинаю охотиться на вас.

Началась долгая ночь. Шэнноу сидел у себя в комнате: адские пистолеты – на столе у него под рукой, а верные капсюльные – в кобурах на поясе. Он вычистил старые пистолеты и перезарядил их. У него осталось только шестнадцать адских патронов, а если ночь не пройдет мирно, их могло не хватить. Он отодвинул кресло от окна, и теперь его скрывал мрак, царивший в комнате. Подушки на кровати были взбиты и накрыты одеялом, будто под ним кто-то спал, и теперь Иерусалимцу оставалось только сидеть и ждать неизбежного.

К концу первого часа, он услышал стук копыт – какие-то всадники уезжали из городка. Он не подошел к окну посмотреть, сколько их. По меньшей мере две трети разбойников до зари навсегда покинут эти места, но Шэнноу тревожили не беглецы.

Он сидел в темноте, его ярость давно улеглась, и он винил себя в смерти Феннера. Ведь в глубине души он знал, что молодой человек не уцелеет, и все-таки позволил ему войти в Долину Смертной Тени.

Разве сторож я брату моему? Ответить надлежало бы: да! Он вспомнил потрясение на лицах толпы, когда его пуля отправила Веббера в ад. Ему было ясно, чему, по их мнению, они стали свидетелями: сумасшедший фанатик, известный под прозвищем Иерусалимец, расправился с еще одной беспомощной жертвой. Они забудут, что Веббер беспощадно убил бедного Алейна Феннера, но запомнят, как мучился Веббер, стоя в лунном свете со стволом пистолета во рту.