Дэвид Геммел - Сипстрасси

— Вы останетесь с ним?

— Ненадолго, Арчер. Я не намерен возвращаться в Вавилон и следовать за Шэнноу, когда он единолично отправится штурмовать дворец.

— Несколько странные слова для друга!

— А мы не друзья, Арчер. У него нет друзей, ему не нужны друзья. Посмотрите на него: сидит, будто каменный истукан. Я воин, но все еще дрожу после этого боя. И все время думаю, сколько еще врагов может подбираться к нам, пока мы разговариваем. А он? Читает Библию!

— Но если он будет в вас нуждаться, вы поедете с ним?

— Нет. Какое мне дело, если Аваддон завоюет мир? Я допустил одну ошибку, Арчер, когда попытался спасти свою сестру. Иначе сейчас я, возможно, командовал бы отрядом и вел бы его на юг!

— Вы полагаете, он может победить один?

— Не знаю. Но вот что я вам скажу: мне бы не хотелось, чтобы он охотился на меня, даже если бы я сидел в крепости, окруженной телохранителями. В нем есть что‑то нечеловеческое. Он не способен понять безнадежность положения. Видели бы вы его, когда сюда ворвались зелоты! Он обернулся и навел пистолеты на заднюю дверь еще до того, как в нее ворвались эти трое. Он знал, что они подбираются оттуда, а я слышал только выстрелы, видел только тех, кто был передо мной. На месте Аваддона я спал бы тревожно.

— Он не знает Шэнноу, как знаете его вы.

— Да, но он будет считать убитых.

Арчер посмотрел через плечо. Шэнноу уже не читал. Его голова лежала на седле, тело закутывали одеяла, но правая рука была выпростана из них.

И эта рука сжимала пистолет.

— Можно ли устроиться спать лучше? — заметил Бетик. — Смотрите не вздумайте ночью зашуметь.

Шэнноу не спал, и их слова доносились до него, точно шепот на ветру. Насколько Бетик не понимает его! А собственно, зачем бы? Шэнноу давно убедился, что одиночество было силой. Человек, вынужденный полагаться на других, оставляет уязвимое место в своей обороне. Одинокий укрыт стенами.

Нужда в друзьях? Ни одному человеку не дано всего, Шэнноу знал это. Все сводится к вопросу о равновесии, а Природа скупа на подарки. Давным‑давно Шэнноу был знаком с бегуном. Чтобы поддерживать себя в форме, он отказался от всякой любимой еды и упражнялся ежедневно. То же самое и с Шэнноу, охотником. В одиночестве он — скала, и не полагается для защиты своей спины ни на кого и ни на что.

Ненадолго он вкусил иную жизнь с Донной. Такую хорошую…

Теперь он вернулся на круги своя.

Однако Иерусалиму придется подождать.

Он услышал, как Бетик с Арчером завернулись в одеяла, приподнялся и сел.

— Ты думаешь, будет разумно, если мы все уснем? — спросил он Бетика.

— Ты предлагаешь мне нести стражу?

— Это лучше, чем проснуться мертвецом.

— Не спорю.

Шэнноу снова закрыл глаза и проспал без сновидений, проснувшись три часа спустя, когда Бетик тихонько приближался к нему.

— Клянусь, ты услышишь, как муравей пустит ветер! — сказал Бетик. — Там все спокойно.

Шэнноу сел, потянулся, потом занял место у двери. Ночь была тихой, дождевые тучи унеслись. Он вышел из дворца, вглядываясь в пустые здания, поблескивающие в лунном свете. Из отдаления донесся кашляющий рык охотящегося льва, потом вой горного волка.

Шорох кожи по камню заставил его стремительно обернуться с уже взведенным пистолетом в руке. Арчер испуганно развел руками.

— Это всего лишь я, — прошептал он. — Мне не спится.

Шэнноу спустил пистолет со взвода и покачал головой.

— Вы дурак, Арчер. Минуту назад разница между жизнью и смертью для вас была неизмеримо малой.

— Прошу прощения, — сказал Арчер, — хотя и не понимаю почему. Вам же не угрожала никакая опасность.

— Нет, неправда! Однажды я просто убил кого‑то, кто просто оказался позади меня не в ту секунду. И не хочу, чтобы это повторилось. Поймите одно: будь вы зелотом, это мгновенное колебание убило бы меня. А в следующий раз, когда я услышу шорох, меня может охватить сомнение — то ли вы ведете себя глупо, то ли это подкрадывается враг. И это может означать мою смерть. Понимаете?

— Нет нужды объяснять дальше, мистер Шэнноу. Больше я никогда не подойду к вам без предупреждения.

Шэнноу сел на низкую ограду и убрал пистолет в кобуру. Внезапно он улыбнулся, и его лицо стало почти мальчишеским.

— Простите меня, Арчер, за велеречие. Я перенапряжен, но это пройдет. Сколько времени мы будем добираться до Ковчега?

— Двое суток. Трое. Там вы сможете отдохнуть — и я покажу вам библиотеку, не созданную из воздуха.

— А указание на дорогу в Иерусалим я там найду?