Дэвид Геммел - Сипстрасси

Агвайн ударил лошадь каблуками и подъехал к Кормаку.

– Мы ищем мальчишку, примерно ровесника этого парня в похожей тунике.

– Рыжего?

– Ты его видел?

– Да. А он что – беглый?

– Это не твое дело! – взвизгнул Агвайн.

– Идем, малый, – сказал Откровение Кормаку и пошел дальше, лавируя между всадниками. Кормак быстро последовал за ним.

– Куда это ты идешь? – заорал Агвайн, натянув поводья, повернул лошадь и пустил ее рысью наперерез Откровению.

– Ты начинаешь раздражать меня, щенок. Посторонись.

– Где мальчишка?

Откровение внезапно поднял руку, лошадь Агвайна шарахнулась, сбросив всадника на траву. Откровение пошел дальше.

– Хватайте его! – завопил Агвайн, и трое керлов, спешившись, ринулись вперед. Откровение повернулся к ним лицом и снова оперся на посох.

Теперь саксы приближались к нему с опаской. Посох точно копье ударил переднего в пах, и с придушенным криком он, уронив топор, упал на колени. Откровение отразил топор второго керла и ударом посоха в бородатый подбородок оглушил его. Третий оглянулся на Агвайна, ожидая распоряжений.

– Я бы дважды подумал, прежде чем пускаться в погоню за мальчишкой, – сказал Откровение. – Судя по тому, что я вижу здесь, вам было бы трудно справиться и с раненым олененком.

– Десять золотых монет, – сказал Агвайн, сняв с луки седла кожаный кошель и пересыпая монеты себе на ладонь.

– А, вот это другое дело, молодой хозяин. Мальчик сказал мне, что идет в Дубрис. Вчера я видел его на верхней тропе.

Агвайн ссыпал монеты назад в кошель, повернул лошадь и уехал.

– Другого от сакса я и не ждал, – сказал Откровение с улыбкой, поднял свой мешок и широким шагом направился на запад. Кормак затрусил рядом с ним.

– Я думал, ты сказал, что ты не воин.

– Это было вчера. А кто этот молодчик?

– Агвайн, сын Колдера.

– Он мне чрезвычайно не нравится.

– Как и мне. Если бы не он, Гриста был бы жив и сейчас.

– Как так?

– У него есть сестра, Альфтруда. Она обхватила меня руками, и ее братья накинулись на меня. Вот как это случилось.

– Детская ссора? Каким образом она могла повлечь за собой смерть человека?

– Таков закон. Мне не дозволено поднимать руку на жителей селения, даже чтобы защитить себя.

– Странный закон, Кормак. И он применяется только к тебе?

– Да. А далеко до Новиомагуса?

– Три дня пути. Ты когда-нибудь видел римский город?

– Нет. Там есть дворцы?

– Полагаю, для тебя найдутся. А когда мы доберемся туда, я куплю одежду для тебя и ножны для меча твоего отца.

Кормак посмотрел на седовласого странника:

– Почему ты так добр ко мне?

Откровение усмехнулся:

– Быть может, потому, что мне не нравится Агвайн.

Или же потому, что мне нравишься ты. Сам реши.

– Я нужен тебе для колдовства? Ты меня предашь?

Откровение остановился и положил руку на плечо Кормака.

– В своей жизни я совершал поступки, которые нельзя забыть или простить. Я убивал. Я лгал. Я обманывал. И даже убил своего друга. Мое слово прежде было крепче железа… но я и его нарушил. Так как же мне убедить тебя, что я не замышляю против тебя ничего дурного?

– Скажи это, – ответил Кормак просто.

Откровение протянул ему руку, и Кормак взял ее.

– Я не предам тебя, потому что я твой друг.

– Этого достаточно, – сказал мальчик. – А когда я буду выглядеть как раньше?

– Как только мы доберемся до Новиомагуса.

– Там твой дом?

– Нет, но я должен там встретиться кое с кем. Думаю, она тебе понравится.

– Девчонка! – уныло воскликнул Кормак.

– Боюсь, что так. Но не давай воли разочарованию, пока не познакомишься с ней.

Новиомагус был цветущим городом в устье реки, разбогатевшим на торговле с сикамбрами в Галлии, берберами в Африке и купцами в Италии, Греции, Фракии и Каппадокии. В Новиомагусе в старинных прекрасных римских зданиях и их убогих подобиях, выстроенных из песчаника и бревен, жило более шести тысяч горожан.

Кормак никогда еще не видел столько людей, сосредоточенных в одном месте, как теперь, пока они с Откровением петляли по узким, полным народа улочкам мимо базаров и рынков, лавок и торговых складов. Мальчику горожане в алых, зеленых, голубых, оранжевых и желтых. плащах казались королями. И узоры – клетчатые, слагающиеся из полос или завитушек, а то и охотничьи сцены – придавали еще большую нарядность этим плащам, туникам, рубахам. Кормак был ослеплен окружающим великолепием.

К Откровению подошла полногрудая женщина с крашеными рыжими волосами.