Sandi-Mandi - Фрир. На задворках миров

Между тем темнота вокруг них образовала плотное шевелящееся кольцо. Кольцо шипело, сверкая десятками глаз. Гин, Саша и Молли встали спинами друг к другу, не договариваясь, готовясь к нападению.

Атака была молниеносной. Таможня знала свое дело. Собственно, это и не было нападением — на них вдруг с грохотом, шипением и скрежетом обрушилась куча какого-то барахла. За секунду до того, как упасть и разбить коленку, Саша успела разглядеть, что на нее с грацией шкафа летит что-то огромное, клацая зубами.

Целая орава нечисти окружила путников, нависая со всех сторон зазубренными клыками, крючками и посверкивая стеклянными мутными глазами. Звук, который Саше издалека казался воем, издавали старые петли — на них скрипели дверцы всей этой рухляди.

— Десятый потайной полк таможенной полиции к вашим услугам, — проскрипела тварь, похожая на спятивший старинный комод и в то же время до ужаса напоминающая страшную рожу с челюстями-ящиками. — Так просто уйти отсюда хотели? Ну-ну…

— Да прекратите вы скрипеть по нервам! — крикнул Гин, отмахиваясь от тянущихся к нему чугунных крючковатых щупалец. — Мы из Бигрина, идем домой.

Вой немного поутих. Саша обнаружила себя лежащей в снегу, кто-то держал ей руки крючками, не давая подняться на ноги. В ногу, рыча, больно вцепилось странное подобие старого дырявого чайника.

— Я выкурю первого, кто до меня дотронется, — предостерегла Молли, доставая из кармана джинсов сверкающую серебром зажигалку.

— Что — неужели последняя особь из тех, шкафных? — осклабилась мерзкая комодная тварь, изобразив нечто наподобие улыбки, что не придало ей фотогеничности. — Разве при Шкирской передряге вас всех не перебили?

— Грюг, у тебя склероз, — Молли усмехнулась. — В прошлую нашу встречу ты про Шкирскую передрягу все отлично помнил. Или трусы пятидесятого размера, что у тебя распиханы по ящикам…

— Хватит, я вспомнил. Хотя могу поспорить, что с размером ты преувеличила. — Комод Грюг сипло хихикнул и поспешно задвинул обратно ящик, в котором виднелось пожелтевшее белье. — Значит, вы по-прежнему нарушаете законы?

— А ты, Грюг, все так же прикидываешься комодом по углам у наивных старушек?

Грюг проигнорировал вопрос и уставился мутными перламутровыми глазками на Сашу:

— А это кто с вами?

— Родственница, сестрица моя, — небрежно бросила Молли. — Тоже шкафный вампир.

Грюг с уважением посмотрел на Сашу.

— Сестрица? Что-то не слыхал никогда, чтобы у тебя была сестрица, — просипел он. — Отпустить ее. Что, вы, и правда, тоже курите тапки?

— Иногда, — осторожно сказала Саша, почувствовав, что крючки выпустили ее, и поднимаясь на ноги.

Ей почему-то вдруг вспомнились бутерброд с сыром и чашка горячего кофе. Теперь предыдущий день казался ей провалившимся в столетие назад.

Чайник, откусив кусок пижамы и чавкая, уполз в сторону. Саша осторожно оглянулась, чтобы посмотреть, кто ее держал. Позади стоял, покачиваясь, как сомнамбула, полуразвалившийся шкаф.

Саша вдруг узнала этот шкаф, потемневший от времени, — он стоял в дальнем углу огромной гостиной Гарбареты Гардибальдовны, и та не раз говорила, что он, возможно, принадлежал еще ее прапрабабушке. Он был инкрустирован помутневшим перламутром, создававшим странный узор, что, впрочем, не делало его особо изящным и в лучшие времена.

Саша от неожиданности хотела было воскликнуть: «Да я его знаю, это же комод из моей бывшей квартиры!» — но вовремя вспомнила предостережение Молли держать язык за зубами.

Да, это была она — армия следящих за земным миром — таможня и охрана. Ее воины прятались в самых тихих закоулках людских квартир, на пыльных антресолях и в самых дальних комнатах, где, кроме тиканья часов и воспоминаний, ничто не нарушает многолетнего сонного покоя. Днем эти твари прикидывались старой рухлядью, а по ночам шастали, выслеживая и поедая тех, кто хочет вырваться за пределы земного мира. Что ж, старушки, например, любят держать у себя в квартирах старинную мебель, и просто удивительно, как они умудряются постоянно вытирать с нее пыль. Кто знает, может, эта мебель так резво бегает по ночам, что пыль с нее сама слетает?

Саша вспомнила вдруг чьи-то слова, случайно услышанные ею когда-то: «Никогда не берите в дом старые вещи, вы же не знаете наверняка, КЕМ они были раньше».

Таможня у границ параллельных миров вполне могла напугать до полусмерти даже самого прожженного нарушителя границ; на первый взгляд, это были неуклюжие полуразвалившиеся вещи, а на второй — жуткие твари. Как на картинках-фокусах, где вместо одного изображения прячутся два, стоит только приглядеться внимательней. Сначала думаешь, цветок нарисован, а присмотришься — обезьянья морда с маленькими глазками, и, что самое неприятное — никогда точно не знаешь, что именно из двух вернее.