Екатерина Полтева - Стажировка по обмену

И оператор, в глазах которого непонимание.

Я растягиваю рот в улыбке и щёлкаю плетью.

Кстати…

Кто я?

Напряжением мысли превращаю стены в зеркала.

Однако…

Сексапильная девушка-лягушка…

В чёрной коже…

С плёткой и наручниками…

Ну всё, дорогой, ты попал…

— Начнём, хорроший мой?

О, какой сладостный ужас…

Будешь знать, как даму обижать!

Даму?

Кыр с ней, со случайной мыслью…

Э?

Мля! У меня генератор случайных мыслей активизировался!

Спокойно. Если я ещё работаю — значит, перепрограммирование помогло.

Вернусь к моему хоррошему…

Решительно приковываю его на дыбе.

— Я подарю тебе незабываемую ночь…

Ласково провожу затянутой в перчатку рукой по его щеке.

Рафик дёргается, стремясь разорвать контакт. Ещё бы. Я же эта… ЖЕНСЧИНА…

С ухмылкой отхожу на два шага и медленно стягиваю перчатки.

Нет, голову отворачивать бесполезно, всюду зеркала… и видеть ты будешь даже сквозь закрытые глаза.

Медленно расшнуровываю корсет. Строение рук позволяет это.

О, как у нас глазки расширились…

А как тебе мои трусики?

Стриинги…

Кручусь на месте, давая себя рассмотреть.

А сейчас мы и их снимем…

Неожиданно меня тряхнуло, сознание заполонили невнятные обрывки мыслей…

Включившаяся вебкамера показала зелёные прищепки с проводами, зажатые в руке Михаила Мышкина.

— Ему точно что-то выжгло, — взгляд куда-то за меня. — Как бы не полный фригид. По крайней мере, к тебе он больше точно не полезет. Бывай!

Наблэд развернулся и ушёл, оставив нас наедине.

Ещё пара разъяснительных бесед — и получу вменяемого оператора…

Котейка

Из портала — по полу кувырком.

И спиной со всей дури — хрясь!

Думала, снесу нафиг эту дурацкую колонну.

Обошлось — только дух из меня чуть не вышибло.

И свечки с колонны на меня посыпались. Черные, сволочи. Горящие.

Больно.

Это я потом поняла — больно. А так выдохнула с хрипом — и метлой по залу. Из положения лежа-задыхаясь. Только зачавкало да завизжало.

Зачавкало — это когда пули хозяев рвали.

А завизжало…

Ну, когда рикошетило от стен — не каждой пуле повезло цель найти. И сосиски… блин, вот привязалось!.. и девчонки завизжали — куда громче и пронзительнее.

Правильно я сообразила, что их сюда закинули.

Я ваще сообразительная.

На уровне инстинктов.

Женщина, фигли.

Вот вроде бы сходу в портал метнулась — а магазин сменила автоматически. Они у меня попарно сцеплены, магазины. Щелк-щелк — и наслаждайтесь, сволочи, двойной радостью.

Руки сами отщелкивают пустой, переворачивают и всаживают на место — а глаза шарят: есть кто живой?.. кто не спрятался — я не виновата!

Дверь, орет мне Коготь, дверь, дура сраная!

Короткой луплю в дверь. Совсем короткой — в три выстрела.

Да не пали, чмо тупорылое, визжит котяра, закрой ее, жертва аборта!

Бегу к двери… ну не бегу — ковыляю, все же крепко приложилась. Тупо пялюсь на задвинутые засовы.

Закрываааай, орет кот, шшшто шшштоишшшь, шшшшука тупушшшая?

Может я не только спину, может, я еще и голову себе… того?..

Коготь уже хрипит от злобы.

И я начинаю шептать какую-то чушь, тупо повторяя за ним: мажино-маннергейм-зигфрид-сталинлайн…

Мягкий тупой удар сотрясает дверь — и глохнет, утонув в голубом сиянии.

Облегченный вздох кота: опоздали, подонки…

Сзади смачный шлепок.

Разворачиваюсь… и чудом удерживаюсь, чтобы не полоснуть очередью.

Контра…

Ротмистр мой ненаглядный…

Ну куда ж тебя, дурачка, понесло? Ладно, я дура — мы все дуры-бабы, но ты-то, умник-разумник мой хладнокровный, компьютер ходячий…

Кидаюсь к нему, вздергиваю с пола, суетливо отряхиваю… сейчас-сейчас, милый, сейчас-сейчас, дорогой… сейчас мы этих дур отсюда обратно в портал выпихнем, вкусности-интересности соберем — и пред светлые очи штаб-ротмистра. Звиздюлей получать. За несанкционированное геройство.

А ну, рычу, девки, колонной по одному шагом марш! И стволом на портал показываю.

И для убедительности — короткую очередь в потолок.

Какое там — колонной… Стадом. Толкаясь, путаясь в веревке, визжа и писая кипятком…

У портала кто-то из них спотыкается.

Куча мала…

Я вою на них не хуже Когтя.

Первые уже на ногах.

И тут портал гаснет.

Гаснет, сука позорная.

И звуки, которые прорывались снаружи сквозь защиту, поставленную по подсказке старого котяры, глохнут.