Джон Райт - Хроники Эвернесса

И он протянул меч Кощею.

Когда Ворон отпустил меч, стылое онемение от его ладони распространилось вверх по руке и собралось в груди тяжелым куском льда. Оно казалось твердым, словно навеки поселилось в его сердце.

Кощей склонился над мальчиком на столе, рассек ему грудь клинком и сунул внутрь разреза свою закованную в доспех ладонь.

Подожди! – крикнул Ворон.

Призрак не обернулся, занятый своим делом.

– Что тебе еще нужно от меня, смертный дурак? Благодарности и признательности?

– Я должен был поразить этим мечом тебя!

– Я некромант. Я знаю, в какой части себя человек прячет жизнь. Моя спрятана у меня в сердце, поэтому я вынул сердце. Да, я не испытываю ни радости, ни любви, ни удовольствия и должен забирать радость у других, чтобы разогнать свою кровь, но при этом ни одно оружие не в силах причинить мне вреда. У меня нет сердца, и Жалость не может коснуться меня.

Кощей вынул руку из груди мальчика, и у него на ладони засияла хрустальная жемчужина, в середине которой порхал яркий и радостный огонь, словно осенние листья или трепещущие крылья красно-золотой бабочки.

– Стой! Погоди! – закричал Ворон.

Он неуверенно шагнул вперед, но его голова доходила Кощею только до локтя, и он не мог заставить себя схватить покрытое костяными латами тощее тело твари. То же отвращение, которое не дает человеку прикоснуться к трупу, остановило его.

Некромант отмел его в сторону и поплыл к двери, его доспехи скрипели и похрустывали, огромные черные одежды раздувались, словно паруса.

Не поворачивая увенчанной шлемом головы, он негромко произнес:

– Почему ты жалеешь о содеянном, смертный? Старейший и первый из всего вашего племени позволил своей любви к жене изгнать его из райского сада, а его старший сын совершил то же преступление, что и ты. Твой первый предок был прекрасный и мужественный человек, гораздо храбрее, мудрее и лучше тебя, однако даже он, отец вашей расы, не был защищен от жалости к своей жене. Я скажу тебе то же, что сказал тогда ему. Твоя жена испытает к тебе глубочайшее презрение. Но, по крайней мере, она останется здесь, чтобы ненавидеть тебя. Утешайся этим.

И Кощей пропал.

Под действием таблеток она спала глубоко, без сновидений. Поэтому ни во сне, ни наяву не видела, как склонилась над нею тощая тень, не почувствовала исходящего от сухих костяных лат холода, не знала, с какой болью и неохотой он отпустил маленький хрустальный шарик трепещущего пламени, не ощутила, что хрупкая жемчужина, теплая, как летний солнечный свет, благоуханная и мягкая, поплыла вниз к ее разомкнутым губам. Но она улыбнулась, когда этот шарик лопнул, и теплые духи заиграли на ее улыбающихся устах, принесли розовый блеск на ее щеки. Глаза ее задвигались под нежными лепестками век – ей снова снились сны.

Шипя от злобы, жажды, зависти и отчаяния, ибо живой свет покинул Кощея (а чудовищу так хотелось сохранить его для себя, хотя он никогда бы не смог почувствовать это тепло), тонкая тень некроманта отодвинулась от постели, шагнула в дверь, завернулась в туман и застыла неподвижно.

Уронив руки, с мертвым лицом, не имея сил даже на то, чтоб испытывать муки зависти, некромант ждал. Он с ненавистью ощущал поселившийся в костях холод.

Венди, лежащую на больничной койке, внезапно затопило ощущение блаженства. Боль, гнездившаяся в ее теле уже много недель, запульсировала, потускнела и совсем пропала.

Она подняла руки, закатала рукава и рассмотрела предплечья в лунном свете: они были чистые, без синяков. Даже крохотный шрам от внутривенной иглы исчез.

Душная ватная дремота, которой окутывали ее транквилизаторы и обезболивающие, ушла, оставив ясное ощущение покоя.

Венди посмотрела из окна на луну, на звезды, летящие в глубокой черноте неба над серебристыми облаками.

– Кто бы ни присматривал за мной оттуда сверху, – произнесла она, – я бы хотела от души его поблагодарить и сказать, что никогда не теряла веру в него. Я всегда знала, что чудеса случаются, что бы ни говорили люди. Они случаются каждый день: рассветы, рождение детей, любовь. Люди не считают их чудесами, потому что это происходит каждый день. А в исцеления или полеты люди не верят оттого, что никогда их не видели, поскольку такое не часто случается. – Она устроилась в подушках. – Но я всегда знала, что это может произойти.

Спустя всего лишь секунду – или час, или бесконечность – Венди увидела юношу в серебряных доспехах, с копьем в руке. Сотканная из звездного блеска сеть развевалась, словно шарф, у него на шлеме. Он шагнул через окно по лунному лучу.