Вениамин Шехтман - Инклюз

Первая пуля пробила шоферу лоб чуть выше брови, поэтому больше ни одна не покинула ствол. Мы с Ириной пораженно молчали. Она не была склонна к истерикам и визгу, я и подавно. Будучи несколько ошарашен произошедшим, я все-таки нашел в себе силы удивиться тому, что представитель вневедомственной охраны, сидевший рядом с преграждающим въезд на полигон шлагбаумом в каких-нибудь пяти-семи метрах от нас, сделал нечто, наименее соответствующее его должности и обстоятельствам. Он одобрительно покачал головой. Мне показалось, что он чем-то похож на Леопольда: вроде бы мимикой и чертами лица, такими же, впрочем, невыразительными.

Ободряюще взяв Ирину за руку, я едва заметным нажатием побудил ее медленно сдвигаться к машине.

Руку мою оттягивал портфель с бумагами. Вероятно, им можно было бы обезоружить Леопольда, однако я ума не мог приложить — как именно? Поэтому я просто надел его ручку на все еще протянутую ко мне ладонь и сказал: "Забирайте. Деньги лучше как-то передать ассигнациями, на сберкнижку нежелательно".

Убрав пистолет, Леопольд открыл портфель и, не вытаскивая их наружу, перебрал бумаги пальцами. Я же спиной втолкнул Ирину во все еще открытую заднюю дверь машины, сам же, перепрыгнув через тело шофера, нырнул за руль и, преодолев сопротивление коробки, воткнул первую передачу и, грубовато бросив сцепление, развернул автомобиль практически на пяточке. Хорошо, что шофер не был склонен экономить казенное горючее и не заглушил мотор сразу же по остановке.

Когда шлагбаум остался далеко позади (кстати, приставленный к нему вневедомственный цербер не стал стрелять нам вслед, как и Леопольд, хотя оба подняли оружие и прицелились) Ирина пресекающимся голосом спросила:

— Там не было документов по одиннадцатому "Е" ведь да? Ты их обманул?

— Как не было? Разумеется они в портфеле! Не вижу причин им там не быть.

— Но ведь теперь они у них?

Перегнувшись назад (дорога была прямой и достаточно ровной), я успокаивающе улыбнулся и предложил:

— Может быть, нам оставить этот диалог из сплошных местоимений? ВСП11Е не более чем курьез. Нет никаких оснований для волнения по поводу того, что он попадет, и даже не он сам, а лишь документация, которую еще надо воплотить материально, в чьи-либо руки, даже, если эти руки запятнаны кровью.

Не желая успокаиваться, Ирина настаивала:

— Даже если курьез, хотя это и легкомысленно с твое стороны так говорить, ну и что? Почему мы должны его отдать!? Вызвать милицию! Но ближайший телефон… Давай! — глаза ее загорелись. — Давай вернемся и отнимем! Ты ведь сильный, мы сможем!

Конечно, я довольно силен. Могу без стеснения утверждать, что это так. И, говоря по правде, авантюристское предложение Ирины нашло в моей душе некий энтузиастический (такой формы слова не существует) отклик.

— Это опасное и неоправданно-рискованное приключение. Ты уверена, что хочешь, чтобы я ввязался?

— Мы ввяжемся! — непреклонно тряхнула волосами Ирина. — Я непременно буду рядом с тобой. Обязательно.

Как я мог отказать любимой? Вторично развернув автомобиль, я устремился обратно к полигону, продумывая одновременно план действий и то, когда же мне удастся поговорить с Ириной об изменении характера наших отношений.

Была и третья мысль или точнее чувство, в котором удивление и, признаться, восхищение, с которым Ирина кинулась в омут приключения, смешивались с опаской за нее. Полагаю, что удивление было несколько избыточным: я знал, что Ирине критически (может — катастрофически?) не хватает острых ощущений, и что ей никак не удается унять этот врожденный голод. Уравновешенная и не склонная к бурной экзальтации, она (по ее рассказам) всегда тщилась добавить в жизнь "огня и перца". Но в детстве спорт (фигурное катание и гандбол, поскольку горные лыжи или яхты были недоступны, а в прыжки в воду ее не взяли) оказался не столько приключением и борьбой, сколько утомительной работой, расплачивающейся лишь скупыми дозами эндорфинов, а переломить семейную традицию и стать не инженером, а врачом неотложки или актрисой ей почему-то не удалось.

Одобряю собственное легкомыслие: пустячный повод, чтобы вступить в авантюру, призом за удачный выход из которой будет только полученное нами в процессе удовольствие (в некоторых областях жизни, должен отметить, чтобы избежать необъективности, такая награда — норма). Ведь существование мое пресновато и небольшая встряска только на пользу как мне, так и Ирине, для которой и вовсе подобные передряги внове.