Ольга Онойко - Далекие твердыни

Маи болезненно морщится и поднимает руку, точно пытается загородиться от его взгляда.

— Ты по-прежнему дорог мне, — говорит он ровнее. — Я дарю тебе эту самку и ту, другую, тоже. Бесы побери, я их всех тебе дарю, если ты их так любишь. Делай с ними что хочешь. Но…

— Что — но?

Ундори оскаливается и говорит громко и ясно:

— Отдай мне щенков!

Рэндо сужает глаза.

— Маи…

— Или ты скажешь, что они тоже айлльу? Я чувствую эхо заклятий. — Ундори говорит с ожесточением, он понял, что Рэндо ему не переубедить, не помогут ни оскорбления, ни заверения в дружбе, и теперь он хочет лишь вернуть то, что считает своей собственностью. — Ты успел все испортить, у тебя было достаточно времени. Ты форсировал роды. Отдай мне щенков! Они тебе не нужны.

— Маи, — тихо спрашивает Рэндо, и в голосе его с каждым словом все явственнее слышна брезгливость, — Маи, а с чего все началось? Как получилось, что ты заставил пленницу совокупиться с кобелем? Ты… ставил… эксперимент?..

Маи ухмыляется. Отмахивается.

— Какая разница? — говорит он. — Хорошо, я был пьян. Эти твари гордые, как бесы… смотреть противно.

Хараи медленно выдыхает и закрывает глаза.

Протягивает левую руку.

Напряженные пальцы его разведены так, точно он собирается схватить Ундори за грудки, и полковник отшатывается, спрыгивает на землю со ступенек. Но лицо губернатора спокойно, ловить Маи он и не думает.

В руке его точно сгущается тень; и впрямь это — тень, становящаяся все плотней… она обретает контур и вес, цвет и объем, пальцы Рэндо сжимаются, нащупывая предмет, появившийся из пустоты. Странная улыбка трогает губы Хараи. Маи смотрит на него, оцепенев. «Нет, — шепчет он, — нет… о бесы… не может быть».

В руке губернатора — фамильный меч.

— Солнцеликий!

Жители острова Ллиу бедны. Они живут рыболовством: скалы Ллиу не могут прокормить землепашцев. Даже простая ткань здесь считается ценностью, рыбаки одеваются в шкуры морских зверей. Но на Восточном архипелаге нет воинов отважней, чем уроженцы Ллиу. Они тверды, как взрастившие их скалы. Они обороняли от захватчиков с Запада свой дом так упорно, что только мертвецы Особых корпусов могли обратить их в бегство, мертвецы — и мрачные северяне из Меренгеа. Но высокую цену меренцы платили за это.

— Не тревожьте его разговорами о военных действиях, лейтенант, — сказала суровая дама-врач, — он хорохорится как петух и все обещает сбежать от нас. Отрадно видеть, что ранение не уничтожило храбрости этого молодого человека, но перевод в Особые корпуса — не лучшее продолжение военной карьеры.

И княгиня Галари, майор медслужбы, удалилась.

Под лазарет заняли единственное в поселке уцелевшее здание. «Рыбу здесь, что ли, хранили?» — раздумывал лейтенант Хараи. Рыбой пахло так, что хоть отплевывайся. А окон не открывали — ветер дул промозглый и сильный, как таран. И так-то он пробивал щелястые стены насквозь, пальцы леденели от сквозняка…

Маи лежал, закинув руки под голову, и кривил рот.

— А! — только и сказал он, кинув на Рэндо короткий взгляд. — Привет.

— Ты нелюбезен, — улыбнулся Хараи, пододвигая шаткий стул.

— У меня все болит. Хочешь, чтобы я рассыпался мелким бесом?

— Не требую.

— Зачем пришел?

— Экий ты суровый, дружище.

Маи хмыкнул, отворачиваясь.

Рэндо глядел на него с улыбкой; выпады Маи ничуть его не задевали.

— Маи, — сказал лейтенант Хараи на правах лучшего друга. — Доложу я тебе, ты болван. Кто тебя просил лезть на рожон? Для таких, как ты, надо учреждать особый орден. «За бездействие». Ибо для тебя оно подвиг.

— Не смотри на меня с таким самодовольным видом, задери тебя бес! — рявкнул Ундори. — Говорю же: у меня все болит, и я зол. Лучше бы принес мне выпить.

Рэндо ухмыльнулся.

Маи нахмурился.

Рэндо подвигал бровью.

— Что? — совершенно другим голосом, подобострастно и с надеждой выговорил Маи. — Ты принес мне выпить? Рэндо! Ты настоящий друг, друг из друзей, что бы я без тебя делал!

— То-то же, — удовлетворенно сказал Хараи и сунул Ундори в руку небольшую фляжку. Маи дрожащими пальцами отвернул крышку и присосался к горлышку.

— О-о… — томно протянул он чуть позже, пряча фляжку под одеяло. — О это чудное тепло… Теперь я здоров и счастлив.

— Может и счастлив, но не здоров. Так что, будь любезен, лежи тут тихо.

— Иди ты… — проворчал Маи, — мамочка.

Рэндо засмеялся.

Вдруг Ундори приподнялся в постели.

— Что это?