Лоуренс Уотт-Эванс - Лорд-Чародей

— А что будет, если Избранные решат действовать самостоятельно, без побуждения со стороны Совета Бессмертных?

— Они станут действовать, — пожала плечами волшебница. — У них есть на это право. Более того, они обязаны действовать, ибо в некоторых случаях Ясновидец знает нечто такое, что неизвестно нам. Его магия позволяет узнавать о Лорде-Чародее то, что неизвестно другим. Короче, то, о чем ты спрашиваешь, может случиться. Если Вожак и Ясновидец решат, что Лорд-Чародей должен быть устранен, его устраняют.

— Даже если Совет не согласен?

Она снова пожала плечами:

— Мы не смогли бы остановить их. По крайней мере я так считаю. Но почему такое должно случиться? Если Лорд-Чародей становится настолько скверным, что Избранные готовы рискнуть жизнью для его устранения, то Совет Бессмертных скорее всего был бы рад этому решению и, возможно, подтолкнул бы их к его принятию.

— А что случилось бы, если бы вас вдруг не стало? Если бы Лорд-Чародей сумел каким-то образом вас уничтожить?

— Это еще одна причина, по которой мы не контролируем Избранных. Да, они могут действовать самостоятельно.

— В таком случае я согласен, — заявил Крушила, поднимаясь со стула. — Пускай в дело свое заклинание.

Чародейка с изумлением посмотрела на него, поскребла пальцем перо арра, которое носила в волосах, и сказала:

— Все не так просто.

— Так я и думал, — вздохнул Крушила. — Что же я должен сделать, чтобы стать Избранным?

— Поговори с Воином, — ответила чародейка. — По крайней мере так ты начнешь процесс.

Крушила попытался выудить у нее дополнительные сведения и, ничего не добившись, вежливо поклонился. После этого он ушел, не забыв отвесить еще один поклон — леррам павильона.

Лучшего в мире воина, избранного защитника Барокана, никак нельзя было назвать ранней пташкой. Из гостевой комнаты Старшей жрицы он появился, когда солнце приближалось к зениту. Крушиле очень хотелось потолковать с Воином, и он ждал его, изнывая от нетерпения. Парень рассчитывал обсудить услышанное от чародейки, и выяснить, что требуется, чтобы занять место среди Избранных, если для этого не хватает простого заклинания. Волшебница отказалась что-либо объяснять, сказав, что будет лучше, если он все узнает из первых рук.

Старшая впустила его в дом, а сама отправилась по своим делам, зная, что никто в Безумном Дубе не посмеет прикоснуться к чему-либо в ее жилище без разрешения. Когда Воин наконец соизволил появиться в гостиной, он тотчас увидел чуть ли не пританцовывающего от нетерпения Крушилу.

Воин подмигнул молодому человеку и сказал:

— Итак, насколько я понимаю, ты готов попытаться?

— Да, — ответил Крушила, — но это будет зависеть от ряда обстоятельств.

Он изо всех старался не пялиться на героя, но все равно не мог не заметить, что тот, видимо, только что встал с постели. Завязки на его рубахе и штанах болтались, однако меч уже висел на поясе. Может быть, он и спит, не снимая оружия, подумал юноша.

— От чего именно?

— От того, что из этого выйдет. Мне кажется, что я хочу стать Воином… но ты выступаешь в этой роли уже много лет. Тебе приходилось когда-нибудь сожалеть о своем решении?

Избранный Воин весело фыркнул и направился к кладовой, где Старшая жрица хранила съестные припасы.

— Видишь ли, приятель, я не знаю ни единого поступка, столь замечательного, чтобы взрослый человек не пожалел о нем хотя бы раз в жизни. Ты постоянно задаешь себе вопрос, что было бы, если бы я поступил по-другому. Но, если по-крупному, то я рад, что решил стать тем, кем стал.

Крушила последовал за ним в кухню. Чтобы не терять попусту времени, он спросил на ходу:

— А как насчет ежедневных тренировок?

— Ничего страшного. К ним быстро привыкаешь.

Воин открыл дверь кладовой, неуверенно потоптался на пороге и объявил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я приглашен в этот дом в качестве гостя, и в этом поселении я чужой. Если я нарушаю какие-либо обычаи или уложения, то делаю это ненамеренно, даже не зная об этом.

Закончив фразу, он немного подождал.

— Думаю, Старшая предупредила лерров, что ты ее гость, — сказал Крушила.

— Никогда не вредно перестраховаться, — заметил Воин, заглядывая в кладовку. — То, что в одном поселении обычай, в другом часто считается преступлением. Что касается вас, то вы, например, никогда не пользуетесь подлинными именами. Для многих людей со стороны это весьма необычно.

— Неужели?

— Я не хочу сказать, что вы в этом отношении единственные, но это и впрямь не совсем обычно. Есть места, где считается оскорбительным не использовать подлинное имя — хотя бы частично.