Татьяна Туринская: Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

Алька после свадьбы сильно изменилась. Не сразу, совсем постепенно, так что перемен Саша вроде как бы и не ощутил, просто в один прекрасный день обнаружил, что жена у него — страшная лентяйка, категорически отказывающаяся работать. Более того, валяясь целыми днями на диване перед телевизором, не могла заставить себя выйти в магазин за продуктами. Уборку она ненавидела больше всего на свете, из всех домашних дел со скрипом позволяя своим нежным ручкам разве что помыть посуду да изредка почистить картошку. Готовить пищу Александру приходилось самостоятельно, так как продукты он покупал по дороге домой, а к его приходу Алька обычно увлеченно следила за перипетиями очередной мыльной оперы, так что приходилось кормить не только себя, но еще и жену-нахлебницу.

В постели Алька тоже изменилась. Ныне она уже не была так пылка и ненасытна, уже не пищала от восторга в его объятиях. Вернее, она-то попискивала, а если еще вернее, то постанывала, но как-то не очень восторженно и уж совсем неубедительно. И все чаще ей стало хватать одного сеанса любви за ночь против нескончаемых любовных игр в недавнем прошлом. И теперь уже Александру приходилось уговаривать жену заняться любовью и после долгих уговоров довольствоваться быстрым незатейливым сексом.

Однако по натуре Александр оказался очень привязчивым человеком. Сначала он, может, и не любил жену, вернее, любил ее только в постели, зато теперь, все реже получая удовлетворение в постели, стал любить ее и душой. А может, и не любовь то была, а простая человеческая привязанность, суть привычка, — кто знает? Может, и так. Только видеть на Алькином месте другую женщину ему не хотелось категорически. Ни в постели, ни на диване перед телевизором, ни на кухне.

***

Алька была разочарована. Не такой ей представлялась жизнь в столицах. Вместо блистания в свете — нескончаемое сидение на диване перед телевизором. Сколько раз пыталась выбить из любящего супруга помощь в музыкальном плане: мол, ты же крутишься среди музыкантов, помоги мне, устрой к кому-нибудь сначала на подпевки, а потом мой талантище непременно заметят, и быть тебе мужем не домохозяйки, но звезды! Однако Саша упорно не замечал в жене певческих данных. При всем своем музыкальном образовании и абсолютном слухе не почувствовал ее таланта. Больше того, всякий раз, застав жену за пением в ванной, непременно замечал, что поет она действительно неплохо, но голос у нее довольно заурядный, и даже кое в чем банальный, а потому идеально подходит разве что для хорового пения. Алька обижалась, старалась не петь при муже, а про себя все больше убеждалась в том, что никакой он не талантливый музыкант, раз не слышит ее выдающихся способностей, скорее всего, сам совершенно случайно затесался в мир музыки, а оттого и не хочет ей помочь, заранее ревнуя к ее будущей славе.

Сама пыталась несколько раз пробиться на прослушивание, но, убедившись в отсутствии музыкального образования, от доморощенной певицы отмахивались: "Ой, девушка, у нас своих талантливых хватает, не знаем, куда девать, и, заметьте — образованных. А у вас какой диплом? Педучилище? Так идите, деточка, в детский сад и воспитывайте подрастающее поколение". В той или иной интерпретации, но везде Алька слышала один ответ. Так что очень скоро гонору у нее поубавилось, равно как и уверенности в собственном таланте. И, в очередной раз нарвавшись на отказ, Алька возненавидела свой голос. Больше она не пела.

Устраиваться же работать воспитателем Алька не спешила — это от нее никуда не денется. И никогда никому не признавалась, что детей она не то, что не любит, а просто катастрофически терпеть не может, и не только чужих, но и своих собственных. А потому в интимной жизни вела тщательнейший подсчет опасных дней, предохраняясь в эти дни нехитрыми народными способами: то хозяйственным мылом, то таблеткой аспирина, то кусочком лимона. Хитрые-нехитрые, а положительный эффект от их применения Алька наблюдала уже четвертый год. Правда, с мужем на эту тему не откровенничала, и на его недоуменные восклицания по поводу очередного ненаступления беременности отвечала: "Ах, дорогой, наверное, мне что-то там повредили тогда, когда сорвалась первая беременность, а может, климат для меня не подходящий — я ведь в прошлый раз залетела в Арзамасе". Саша глотал ее объяснения с грустным видом и тут же в очередной раз приступал к исправлению ошибок докторов или самой природы.

Его бесконечные интимные притязания уже давно тяготили Альку. К ее сожалению, Сашкины постоянные упражнения на данном поприще по-прежнему не приносили ей ни малейшей радости. Попервости она еще надеялась, что рано или поздно ее организм проснется, научится получать удовольствие от плотской любви, старалась доставить радость мужу, ожидая, что и сама почувствует какую-нибудь приятность от этого, но время шло, а женская натура в ней никак не просыпалась. И винить в этом своего Таракана она не спешила — при чем тут он, вон как старается, бедолага, а толку чуть. Нет, Сашка тут явно ни при чем, это ее, Алькины, проблемы. Это с ней что-то не так…