Галина Куликова - Закон сохранения вранья

Некоторые девушки с удовольствием участвуют во всяких конкурсах на звание самой красивой, обаятельной, сообразительной и т.д. и т.п. Да что там — они просто из кожи вон лезут, только бы надеть бикини и, обвязавшись шелковой лентой, появиться на сцене, улыбаясь так, чтобы жюри были видны зубы мудрости.

Вероника Смирнова подобных устремлений не разделяла. Когда ее шеф, Лев Данилкин, напомнил, что сегодня после работы ей предстоит заполнить анкету для участия в конкурсе красоты, она сделала непреклонное лицо и заявила:

— Я не пойду.

— Но ты ведь наша жемчужина! — воскликнул возмущенный Данилкин.

Это был длинный костлявый мужчина, похожий на скелет, наряженный в костюм. Причем скелет весьма подвижный — он любил размахивать руками и по всякому поводу закатывать глаза.

— Кто вообще придумал подобную ерунду? — возмутилась Вероника. — «Мисс Прилавок», или как там это называется? Кроме того, я тут временно. Не собираюсь всю жизнь торговать искусственными цветами. Каждый день идешь на работу, как на кладбище.

— Вероника! Мы считаем тебя украшением нашего художественного салона, — льстиво сказал Данилкин. — Кроме того, не забывай: конкурс красоты — это то самое место, где сбываются мечты!

— Мне двадцать восемь лет, — напомнила Смирнова. — У меня пять килограммов лишнего веса, которые по странному стечению обстоятельств устремились в нижнюю часть туловища и, кажется, собираются остаться там навсегда. Кроме того, мои мечты никак не связаны с грядущим мероприятием.

— Знаешь, что случается с красивыми девушками, которые не делают ставки на свою внешность? — спросил Данилкин. — Так вот: они становятся некрасивыми женщинами.

— Я художник, — гордо заявила Вероника. — А истинный художник рассчитывает на то, что публика по достоинству оценит его работы, а не его физиономию. Когда-нибудь вы будете гордиться тем, что я ступала по вашему полу.

— Извини, конечно, — ехидно заметил Данилкин, — но я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь согласится платить деньги за изображение людей со смещенными носами и непропорциональными конечностями.

— Ха! — сказала Вероника.

— «Ха» означает, что ты не пойдешь заполнять анкету? А если я тебя пораньше отпущу?

Напарница Вероники, толстая Алевтина, состроила за спиной шефа страшную рожу и бешено закивала головой.

— М-м-м… — пробормотала Вероника, в голове которой внезапно возник замечательный план. — Только пусть Тина меня проводит. Окажет мне психологическую поддержку.

— Хорошо-хорошо, я сам останусь в зале, — подскочил Данилкин, явно возлагавший на свою сотрудницу большие надежды. Ему страсть как хотелось, чтобы его художественный салон упомянули в прессе.

Еще год назад Вероника носила джинсы с дырами на коленях и ходила с коротко стриженной встрепанной головой. Тетка Зоя уверяла, что она похожа не на художницу, а на бандитку. Когда стало ясно, что занятия искусством не приносят денег, достаточных для пропитания, Веронике пришлось наступить на горло собственной песне. Она купила себе деловой костюм, туфли на каблуке и отпустила волосы так, чтобы они укладывались в низкий пучок на затылке.

— Я меняю свой имидж, — сообщила она тетке Зое. — Буду достойной молодой женщиной. Поступлю в какое-нибудь скучное место, чтобы хватало на проездной билет, овсянку и куриные окорочка по субботам.

— Все равно у тебя ничего не получится, — возразила та. — Характер не позволит. Вот увидишь, в ближайшее время что-нибудь случится, и ты вылетишь со своей скучной работы, как окурок из окна.

Вероника только сверкнула на нее глазами. Глаза были огромные, задиристые и жадные до жизни. Девушке с такими глазами было, конечно, скучно служить продавщицей в художественном салоне. Зато после смены имиджа все стали обращать внимание на ее внешность.

Толстая Тина, кривя губы, чуть что, говорила ей:

— Конечно! Тебе хорошо — ты красивая! На что Вероника сдержанно отвечала:

— На любителя.

— Надо полагать, любителем ты считаешь своего Бороздина, — фыркала Тина.

Она терпеть не могла приятеля Вероники. Во-первых, он был женат. А во-вторых, казался ей типичным слабаком, который постоянно врет и жене, и любовнице. На самом деле все обстояло иначе. Просто вранье было тем воздухом, которым дышал Бороздин. Вероятно, он находил во вранье какую-то особую романтику.

— Послушай, я тебя не просто так отпросила, — сообщила Вероника, хватая свою напарницу за локоть и проникновенно глядя ей в глаза. — Ты должна мне помочь!