Галина Куликова: Закон сохранения вранья

Дымясь, словно забытая на огне сковорода, Вероника встала на пути у парочки, сложив руки на груди. Когда Бороздин увидел ее, лицо его непроизвольно вытянулось — Боже мой, — громко сказала долговязая девица, демонстративно обходя Веронику. — Какое бойкое место. Тут повсюду продажные женщины — Бороздин глупо хихикнул. — Пойдем, мой дикий мустанг!

Она, не оглядываясь, двинулась вперед. Бороздин метнулся было за ней, но Вероника заступила ему дорогу, схватила за лацканы пиджака, притянула к себе поближе и незаметно, но сильно ударила коленкой в пах. Дикий мустанг издал сдавленное ржание и, согнувшись, поскакал по тротуару.

«Не могу поверить! — думала Вероника, быстро уходя прочь. — И это ничтожество я сделала своим кумиром!» Ее душа наполнилась горечью, которая поднялась к самым глазам, отчего глаза защипало. Вероника запретила себе плакать и упрямо вздернула подбородок. «Наши отношения с самого начала были нечестными, — стала убеждать она себя. — Мы вдвоем с Бороздиным обманывали его жену, теперь он с другой девицей обманывает меня. Закон сохранения вранья».

На сердце все равно было тяжело, поэтому вместо того, чтобы ехать домой и мерить шагами жилплощадь, Вероника отправилась к своей тетке, которая обещала сообщить ей какую-то потрясающую новость.

— Прабабка собирается оставить тебе свою квартиру! Это и была та самая новость, которая выскочила из Зои сразу после того, как Вероника переобулась в тапочки.

— Глупости, — отмахнулась та. — Как это тебе в голову пришло?

— Сегодня звонила ее сиделка. Сказала, что старуха хочет тебя видеть. Сказала, чтобы ты зашла к ней как можно скорее.

— Это еще ничего не значит. То, что она просила меня зайти.

— Еще как значит! Сиделка сообщила, она плохо себя чувствует в последнее время. Вызывала на дом адвокатов. Вероятно, составляла завещание. Я ни на что не рассчитываю, меня она терпеть не может.

— Она никого терпеть не может, — пробормотала Вероника.

Зоя была младшей сестрой ее матери, ей только-только исполнилось сорок лет. От первого, давно разорванного брака у нее осталось двое детей. Зоя растила их одна. Замотанная работой, воспитанием отпрысков и ведением домашнего хозяйства, она махнула на себя рукой. И лишь теперь, когда дети подросли, решила расправить крылья.

Месяц назад у нее наконец появился сердечный друг — мастер по врезанию замков. Он носил фамилию Изюмский и очень серьезно относился к завязавшимся отношениям. Несколько раз Вероника сталкивалась с ним у тетки и, бегло поздоровавшись, торопилась ретироваться.

Изюмский был худым, жилистым мужчиной, который носил длинные волосы, стянутые в хвост шнурком для ботинок. Половину его лица занимала растительность — усы и буйная ржавая борода лопатой.

— Как ты с ним целуешься? — не удержавшись, спросила тетку как-то раз Вероника. — У тебя не возникает чувства, что ты тычешься губами в мох?

— Ах, разве дело в бороде? — отмахнулась та. — Изюмский очень хорошо относится к моим мальчикам. И он ужасно ответственный.

Пару раз Вероника видела ответственного Изюмского с авоськой картошки, которую тот тащил вверх по лестнице. Зоя была на седьмом небе от счастья. «Если я когда-нибудь докачусь до подобных радостей, — подумала Вероника, — можно считать, что жизнь прожита напрасно».

Весь этот вечер она думала об обманщике Бороздине и ни разу не вспомнила о том, что отправила подругу вместо себя заполнять длинную анкету. Разве могла она предположить, что «чистосердечные признания» Тины сыграют в ее судьбе роковую роль?

— Кажется, я нашел ее! — заявил Дима Дьяков, врываясь в кабинет главы фирмы «Счастливое лето» Матвея Каретникова. — То, что доктор прописал. Смотрите сами!

Жестом победителя он протянул своему боссу анкету, старательно заполненную Тиной накануне вечером.

— Даже рассчитывать не мог на такую удачу, — продолжал он ликовать. — Обычно красивые девицы хитры, расчетливы и излишне предприимчивы. Но эта — святая простота! Наив в чистом виде. Вы почитайте, почитайте!

Каретников взял листы. В отличие от своего стремительного помощника он казался воплощением спокойствия. Свои пятьдесят лет носил с большим достоинством, гордясь тонким интеллигентным лицом и все еще густой шевелюрой.

— Особенно мне понравились отдельные пункты, — перегнулся через стол Дьяков. — Листайте страницы. Глядите, вот здесь, после двадцатого.

Каретников послушно нашел нужные графы и пробежал их глазами. Уже сам почерк привлекал к себе внимание. Буквы были круглые, без наклона, с короткими бесхитростными хвостиками. На вопрос: «Ваша самая большая страсть» — Тина коротко ответила: «Драгоценности». Потом в скобочках мелко приписала: «(И живопись)».