Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы

— Иди, не бойся, — обернувшись к нему, почему-то шепотом сказал Дима и помахал рукой, — все нормально.

Леша полз как кошка, выслеживающая голубя. Подкравшись, он увидел то, что уже открылось взору Димы: никакой воронки на страшном месте не было. Ребята увидели только маленькую лунку с песком. Дима аккуратно разгреб лунку руками.

Леша в ужасе дернул Диму за рукав.

— Охренела твоя голова? Щас провалимся к гребеням…, - он вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону, собираясь убежать.

— Блин! — нервно дернулся Дима. — Ну, ты балбес. Нельзя же так пугать!

— Нет, не могу на такого дебила! — надсадно заскрежетал Леша, нависая над другом. — Какого хера ты туда лезешь, ослопуп? Один дебил провалился, и другой туда же. Милицию надо вызывать! Звони по сотовому!

— Я и есть милиция! — отвечал Дима хладнокровно. Он уже совсем перестал бояться и внимательно рассматривал лунку. Пальцы его были запорошены песком. Он был тем более подчеркнуто спокоен, что Лешино раздражение его забавляло.

— Идите вы к е….! — с дикой злобой сказал Леша. — Дома спокойнее сидеть.

Он выпрямился и бегом бросился прямо на проезжую часть дороги.

— Эй, ты что, Славика здесь бросаешь, в яме? — крикнул Дима ему вдогонку.

Леша, однако, уже ничего не слышал.

Дима несколько изумленно посмотрел вслед другу. В жизни Леша был крайне осторожен, всегда оглядывался по сторонам и, по обыкновению, переходил дорогу только тогда, когда убеждался, что до ближайшего автомобиля не менее пятисот метров. Но даже и тогда он не просто переходил шоссе, а мчался, сломя голову, будто разъяренный водитель следовал за ним по пятам. Вследствие этого, риск оказаться задавленным у Леши равнялся нулю, и Дима проводил его взглядом только потому, что хотел увидеть, как тот не выдержит и вернется: он надеялся, что тяга к дружбе и приключениям у Леши пересилит страх. Но его ожидания не оправдались. Лешин страх оказался много сильнее всех остальных обуревавших Лешу чувств, и его можно было понять: не каждый день твои друзья проваливаются сквозь землю у тебя на глазах. В совершенном помешательстве Леша выскочил на шоссе, и все дальнейшее Дима видел как бы сквозь туманную дымку: наверное, солнце напекло-таки ему голову, жаркий воздух странно задрожал перед взором и все предметы стали волнообразно колебаться, как камешки на морском дне. Из воздуха соткался желтый автобус — кажется, это был потрепанный пассажирский 'ЛИАЗ', из тех, что до сих пор курсируют по некоторым провинциальным городам, — дребезжа расшатанными дверьми и ревя дурацким мотором, он несся прямо на Лешу! Дима, как во сне, увидел безумное Лешино лицо, повернутое к 'ЛИАЗу', судорожное движение его тела и героический прыжок на обочину (борясь с оцепенением, Дима в волнении встал на ноги; ему показалось, что в неистовом порыве на Лешином теле даже затрещала одежда). Автобус как будто накрыл Лешу, так как на короткое время тот исчез из вида; затем 'ЛИАЗ' прогрохотал мимо, даже не подумав остановиться. По дороге проносились машины. Дима бежал к шоссе. Леша стоял на противоположной обочине: поднявшись на ноги и остервенело отряхиваясь, он ругался на чем свет стоит, но глаза его все еще были широко раскрыты от испуга.

— Ну, что? — подбежав, спросил Дима. — Ты цел?

— Да я, бля, суку!… - выдохнул Леша.

За этими словами последовал поток столь богохульных и человеконенавистнических ругательств, что мы их опустим. Продолжалось это минут пять.

— Блин, это вообще! — возбужденно говорил Дима, показывая свое милицейское возмущение. — Это маньяк какой-то! Я фигею! Ну, ничего, мы его номер быстро пробьем, будь спокоен.

В голосе Димы звучала едва заметная неуверенность, как будто он не решался что-то сказать Леше. У него вдруг возникло ощущение, схожее с крайней степенью опьянения, при которой, однако, странным образом сохраняется способность хорошо понимать происходящее. Сначала нелепое чувство, испытываемое им, испугало его, но испуг довольно быстро стал проходить, подобно тому, как проходит боль при анестезии. Он открыл было рот, но глотнул воздуха и подавился собственными словами, так и не успевшими вылететь из его рта. Между тем, Леша продолжал бесноваться, не обращая внимания на странное Димино состояние, а у Димы перед взором все уже плыло рекой, и в горле нарастала противнейшая тошнота.

— Надо… Славика… выручать, — с трудом пробормотал он каким-то не своим голосом — натужным и басовитым, как будто пиво булькало у него в глотке и мешало говорить.