Neil Gaiman - Сыновья Ананси

– Вы расстроились?

– Я была замужней женщиной. – Еще глоток кофе. – И к тому же его невозможно было ненавидеть. Даже по-настоящему на него сердиться. И то, как он на нее смотрел… Проклятие, если бы он хоть когда-нибудь посмотрел так на меня, я умерла бы счастливой. Знаешь, это ведь я была замужней подругой невесты на свадьбе твоей матери.

– Я не знал…

Теперь кондиционер начал с ревом выплевывать холодный воздух. Но от него все равно пахло мокрой псиной.

– Как по-вашему, они были счастливы? – спросил Толстый Чарли.

– Вначале. – Она подняла огромную кружку-термос, как будто собралась отпить еще, но передумала. – Вначале. Но даже она не смогла надолго удержать его при себе. У него было столько дел. Твой отец был очень занятым человеком.

Толстый Чарли попытался определить, шутит миссис Хигглер или нет, но так и не смог. Однако она не улыбнулась.

– Столько дел? Каких, например? Рыбачить с моста? Играть в домино на веранде? Ждать неизбежного изобретения караоке? Он не был занятым человеком. Сомневаюсь, что за все то время, что я его знал, он хотя бы день работал.

– Тебе не следует говорить так про отца.

– Но это же правда! Он был никчемным. Скверным мужем и скверным отцом.

– И что с того! – с нажимом сказала миссис Хигглер. – Его нельзя судить по тем же меркам, что и обычного человека. Надо помнить, Толстый Чарли, твой отец был богом.

– Богом среди людей?

– Нет. Просто богом. – Она произнесла это совершенно буднично и так нормально, как если сказала бы: «у него был диабет» или просто «он был негром».

Толстому Чарли хотелось обратить все в шутку, но в глазах у миссис Хигглер он увидел нечто такое, что все остроты вылетели у него из головы. Поэтому он только негромко сказал:

– Он не был богом. Боги особенные. Мифические. Они творят чудеса и так далее.

– Верно, – согласилась миссис Хигглер. – Пока он был жив, мы бы тебе не сказали, но теперь, когда его нет, вреда от этого не будет.

– Он не был богом. Он был моим папой.

– Можно быть и тем, и другим, – пожала плечами старуха. – Такое случается.

Словно споришь с сумасшедшей, подумал про себя Чарли, а потом сообразил, что надо бы просто заткнуться, но его язык продолжал молоть сам по себе. Как раз сейчас он выдал:

– Да ладно вам! Ведь будь мой отец богом, у него были бы божественные силы.

– И были. Правда, он редко ими пользовался. Но он был старым. А как еще, по-твоему, ему удавалось не работать? Всякий раз, когда требовались деньги, он играл в лотерею или ехал в Холлендейл и там ставил на лошадиных или на собачьих бегах. Никогда не выигрывал помногу, чтобы не привлекать внимания. Ровно столько, чтобы перебиться.

Толстый Чарли никогда в жизни ничего не выигрывал. Вообще ничего. В различных офисных тотализаторах можно было смело рассчитывать, что его лошадь вообще не выйдет на старт или что его команду отправят в какой-нибудь доселе неслыханный дивизион на задворках цивилизованного спорта. Неудачи оставляли о себе неприятный осадок.

– Если мой отец был богом, а должен сказать, что я ни в коей мере с этим не согласен, то почему я не бог? Вы ведь пытаетесь сказать, что я сын бога, да?

– По всей очевидности.

– Тогда почему у меня не получается выигрывать на скачках или творить чудеса?

Она шмыгнула носом.

– Все хорошее досталось твоему брату.

Тут Толстый Чарли поймал себя на том, что улыбается. И вздохнул с облегчением. Значит, она все-таки шутит.

– Ага. Только ведь у меня нет брата, миссис Хигглер.

– Конечно, есть. Вон там вы с ним вместе сфотографированы.

Хотя он прекрасно знал, что увидит, Толстый Чарли все же перевел взгляд на фотофафию. Старуха определенно помешалась. Стопроцентно.

– Миссис Хигглер, – как можно мягче сказал он, – это я… Просто я ребенком. На фотографии я стою возле зеркальной двери. Это я и мое отражение.

– Да, но еще это твой брат.

– У меня никогда не было брата.

– Конечно, был. И я по нему не скучаю. Из вас двоих ты всегда был хорошим. А от него, пока он жил здесь, были одни только беды. – И прежде чем Толстый Чарли успел хоть что-нибудь вставить, старуха добавила: – Он уехал, когда ты был совсем маленьким.

Толстый Чарли подался вперед и своей лапищей накрыл костлявую ручку миссис Хигглер, ту, в которой не было кружки с кофе.

– Это не так, – сказал он.

– Луэлла Дунвидди заставила его уехать, – не унималась старуха. – Он ее боялся. Но все равно возвращался время от времени. Умел очаровывать, когда хотел. – Она допила кофе.