– Скачите, скачите, – торопил приказчик, – встретитесь со своими на постоялом дворе. Бегите, ведь торговец как крапива: то полют ее, то кушают, то веревки вьют. Эх, если бы не убили экзарха…
Он замолк, разглядывая собеседника.
– Да вы не беспокойтесь, господин Ванвейлен. Что вы такой бледный? Что он на вашем языке говорил? Так он со всяким на его языке говорит, двадцать лет назад забрели люди с собачьими головами, он и по-собачьи лаял. А насчет денег – господин Даттам посчитал все очень честно. Как проскачете границу – храм вам все отдаст.
* * *
Земляне добрались до корабля в Козьем-Гребне через четыре часа.
– Через час взлетаем, – сказал Бредшо.
Ванвейлен просматривал запись беседы на пристани. Просматривать было нечего: запись была стерта.
– Неважно, что стерта, – закричал Стависски, – я все помню, ты слышал, что он сказал, что у меня дочка родилась?
– Ничего он про твою дочку не говорил, – изумился Нишанов, – а вот откуда он, сволочь, узнал, что Первая Галактическая обанкротилась, – это факт. Дались же мне ее акции!
Пальцы Ванвейлена летали по пульту.
«Это просто случайность, – думал Ванвейлен, – что, в сущности, произошло? Был праздник, все были пьяные, и был какой-то местный шаман, или наркотик в курильницах, и стражники плохо закрепили швартов, и баржа потонула, на твое счастье, ровно за минуту перед тем, как вскрыли ящик».
– Он действительно говорил на Стандарте? – спросил Бредшо.
– Тебе показалось, – ответил Ванвейлен.
– А приказчику тоже показалось?
– Приказчик не знает Стандарта. Может, монах бормотал совершенную бессмыслицу, а приказчик решил, что это наш язык.
«А ты что думаешь? Что ты действительно говорил с покойником? Что мы явились сюда чудом и чудом же убрались?»
– Что это было? – спросил Хатчинсон.
– Озарение, – с нервным смешком ответил Бредшо.
– Вопрос – способно ли озарение засветить фотопленку? – презрительно пробормотал кто-то.
– А почему же нет? – сквозь зубы пробормотал Ванвейлен, – если чудо есть нарушение законов природы, то приборы обязаны его фиксировать. Всякому озарению внутри души – грош цена. Только то, что происходит вне души и доступно опытному наблюдению – настоящее чудо.
– Не мешайте мне считать, – страдальчески закричали сбоку.
– Старт через пять минут, – громко сказал Ванвейлен.
Это подействовало. Люди перестали обмениваться репликами, не относящимися к делу.
* * *
Вскоре после полуночи оползень в Козьем-Гребне пошел пучиться и осыпаться, из него поперло круглое и блестящее рыло. Закричали птицы, в озере заметалась проснувшаяся рыба, белесый кокон выпростался целиком и повис над озером на паучьих ножках лучей. Потом страшно ухнуло по всей округе, заплясало неживое пламя, проедая плешь в развороченных тростниках; зеленая звезда пошла карабкаться вверх и пропала под знаком тройного зерна в доме старца Куруты.
* * *
Араван Арфарра открыл глаза. Он лежал в одной из комнат даттамова дома. Рядом суетились люди. Зачем они суетились? Арфарра улыбнулся. Он чувствовал себя прекрасно, просто очень хотел спать.
– Унесите меня из этого дома, – сказал он, закрыл глаза и свернулся, как в детстве, клубочком.
Он проснулся поздно вечером в верхнем кабинете управы. Там он велел стелить себе последние дни, не желая проводить ночь в вызывающе роскошной усадьбе в глубине сада.
Встал, оделся, спустился в рабочий кабинет и просидел там до ночи неподвижно, не обращая внимания на осторожные шорохи за дверью.
Наконец чиновники не выдержали неизвестности, и секретарь Бариша просунулся в кабинет, прижимая к груди, как щит, кольчатую корзинку с бумагами.
Он осторожно доложил, что народ из-за Сына Ира не решил бунтовать впредь до особого распоряжения. А чужеземцы – пока пропали.
Араван махнул рукой и улыбнулся:
– Это неважно – сказал он. – Теперь я знаю – они не опасны.
Механическим жестом, каким пьяница выпивает чашку с вином, араван Арфарра потянул к себе корзинку и стал листать первое дело.
Водный инспектор Анхеля семь лет собирал с жителей Нижнего Города якобы на водопровод. Собрал на десяток водопроводов, не построил ни одного.
Арфарра перелистал показания и поднял глаза на бывшего помощника экзарха.
– А в чем, по-вашему, истинная причина злоупотреблений?
Бариша потупил глаза, внимательно разглядывая ворот персикового кафтана: двойному льву на верхней застежке не хватило золотого яблочка, и лев был явно озадачен этим обстоятельством – и словами аравана о чужеземцах.
Читать дальше