Дэвид Билсборо - Сказание о страннике

— По мне, так не больно они походили на призраков, — заявил Нибулус. — Слишком уж плотные.

— Говорю вам, в них было что-то странное, — кивнул Финвольд. — По-моему, сквозь его ноги просвечивали деревья.

— Вроде как он там, а вроде — и нет, — согласился Катти. — Понимаю. Когда я первый раз видел великандов, на меня такая тоска накатила!.. А с чего — непонятно.

— Шутишь! — вскричал Нибулус.

— Издалека, — добавил бывалый искатель приключений. — Им и невдомек было, что я там. А мне все равно не по себе стало. В легендах говорится, что они, почитай, с начала времен вымерли, а тут смотрю: идут, владенья свои обходят... И как почуял: не должно их там — то есть, тут — быть.

— Что они такое? — спросил Финвольд.

— Я и сам гадаю, — сказал Катти. — Остатки былого величия — бродят тут как призраки и не знают, что их время давно вышло.

— Призраки? Чушь! — выплюнул пеладан. — Видел дыру в земле? Что твоя медвежья яма!

Внезапно решил высказаться Паулус. Наёмник не отличался разговорчивостью, поэтому, когда он открыл рот, все застыли.

— Вероятно, великанды — тоже хульдры, — с издевкой произнес он (Нибулус застонал). — Ты ведь говорил, что это страна хульдров!

Уже совсем стемнело, и лица наёмника было не разглядеть, но тон красноречиво передавал его чувства.

— Да, — продолжил Паулус, — ты говорил, тут полно хульдров, «милых, очаровательные крох». — Он воткнул меч в землю и с ненавистью плюнул в Тивора. — Не нуждайся я в тебе, чтоб выйти из этого проклятого места, загнал бы тебе меч в глотку!

Наховианец завернулся в плащ. Он лишился долгожданной забавы и кипел от желчи.

В-кои-то веки с ним все согласились.

— Ты лгал нам, — встрял Болдх. — Лгал про великандов, лгал про хульдров, лгал, что про туннель никто не знает. Да ты все время врешь! Я с удовольствием помогу Паулусу тебя выпотрошить!

— И почему, Куны ради, ты нас бросил, когда появились воры? — подхватил Финвольд. — Выходит, ты уже знал, что будет?

Но Катти Тивор не собирался терпеть подобного обращения.

— Когда хочу, тогда и ухожу, — заявил он. — Как шаман с Болдхом. Не знал я, что бедой пахнет, а должен бы: кто по полям скакал, да ромашки нюхал, да костры ночью жег — я? Раз так, сами и ищите отсюда выход. Но вот что я вам скажу, други: если вас кто и предал, так это наш дорогой Болдх. Или мне померещилось? Выхожу из леса и вижу: стоит наш благородный герой, склонился над Энной, а в руках вулж... Может, объяснишь, что это было: танец какой народный? Небось, много их выучил за годы странствий?

Настал черед Болдха оправдываться. Кровь ударила ему в лицо, незадетая сторона вспыхнула от стыда, и он инстинктивно заслонил щеку рукой. «И правда, что это я?» — спросил он себя, не понимая, что на него тогда нашло.

Тут он осознал, что уже стемнело и лица не разглядеть. Болдх терпеть не мог беспроглядный мрак здешних лесов, однако сейчас тьма его выручила. Он опустил руку и прокашлялся — несколько раз — перед тем, как заговорить.

— Я хотел выиграть время, — извиняющимся голосом пробормотал он, тут же одернув себя: «Нельзя говорить таким жалостным тоном». — Чокнутый культист держал выпивающий души кинжал у моего глаза, а вам хоть бы хны! Ты, Нибулус, все равно рвался в драку! Заявил: «Болдх, ткни-ка мерзавца под ребра». Пыл Пелла, ну и вояка! Легко сказать, «ткни»...

— Дичь не пори, — усмехнулся Нибулус. — Все видели, как он тебя отпустил, убрал кинжал.

— Вот именно, — согласился с другом Финвольд дрожащим от возмущения голосом. — Ты оказался среди нас. Почему не вступил в схватку? Поверить не могу, что ты вот так, запросто, потащил Эппу к своим новым дружкам... Я ведь с самого начала говорил, что не нужно нам его брать. Да, Эппа?

Все ждали, что скажет старый жрец. Но если Болдх надеялся на поддержку, его ждало разочарование.

— К сожалению, — мрачно начал Эппа, — я вынужден с тобой согласиться, любезный брат. Ему нельзя доверять. Все это время я заступался за тебя, Болдх, и очень хотел тебя понять. А ты снова и снова нас подводил. Честное слово, мне искренне тебя жаль. Должно быть, ты очень, очень одинок. Вся твоя жизнь — долгий, бессмысленный путь к смерти: ни товарища, ни любимой, ни семьи, ни друзей. Выбор сделан, и не мне решать. Я поклялся моему богу, что всецело помогу тебе в выполнении святой миссии, и сдержу клятву, пусть мне и не дано понять, почему владыка Куна выбрал именно тебя. Финвольд, Болдх пойдет с нами.

Последовало долгое, тягостное молчание. Одинокий порыв ветра пронесся в верхушках деревьев; сосновая шишка упала с глухим стуком на ковер из хвои... Действительно, раз даже Эппа отвернулся от Болдха — дело серьезно.