Кэмерон Джейс - Явиги

— Это произойдёт только через сотню лет, — ответил Якоб. — А пока я хочу, чтобы ты оставался таким же заботливым и любящим, как и прежде, потому что, когда ты прочтёшь эти дневники, твоя жизнь полностью изменится.

— К худшему или к лучшему?

— А это тебе предстоит решить самому. Такие решения всегда принимает читатель, и даже самый умелый фальсификатор не сможет обмануть читателя, — он слабо усмехнулся, выделив слово «фальсификатор». Он даже поднял подсвечник и секунду смотрел на свои зубы в отражении. Я отклонился назад, чтобы не отражаться в его поверхности, и плотнее натянул капюшон на голову. Чёртовы зеркала.

— Так зачем ты здесь, Песочник? — спросил Якоб, отставляя в сторону подсвечник. — Проведать старину Якоба Гримма?

— Не совсем, — ответил я.

— Печально. Я думал, ты обо мне заботишься, — он наклонился ко мне и скривил забавную пьяную рожицу. — Расскажи мне, какие сны ты засыпал в мои глаза, когда я был ребёнком?

Это был искренний вопрос, и меня это поразило.

— Не тот ли, когда я ехал в карете с прекрасной женщиной, но стоило мне её поцеловать, как она превратилась в лягушку?

Я чуть не засмеялся, потому что вопрос определённо был искренним.

— Я здесь для того, чтобы спросить у тебя, что ты делал с Морфеем, — твёрдо произнёс я и пожал плечами. — Всё прошло гладко, когда вы накладывали заклятия на персонажей сказок?

Якоб нахмурил брови.

— Это ещё что за вопрос? — откинулся он назад. — Разве ты не знаешь, как всё прошло? Ты не встречался с Морфеем?

— Пока нет. Я вернулся из долгого путешествия, — ответил я. — Я лишь слышал, что он назначил меня собирать Песочные Книги каждое столетие. Я прочёл несколько коротких дневников, которые Морфей считал ложью, и теперь они не будут учтены в течение ста лет. Но если не хочешь рассказывать, я могу спросить Морфея.

— Да всё в порядке, — Якоб потрепал меня по плечу и улыбнулся. — Ты такой милый человек, такой наивный, такой добрый в душ е . Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать. Морфей предал забвению всех персонажей моих книг в Мире Сновидений, — он снова рассмеялся, но в этом смехе слышалась боль.

— И что?

— Это было непросто. Вся эта магическая чушь, заклинания и правила Мира Сновидений. Но, в конце концов, мы наложили заклинание.

— Как? — поинтересовался я. — Я слышал, что многие из них ещё бодрствуют.

— Чтобы заклятие полностью сработало, надо семь дней, — произнёс Якоб. — Мы наложили его только вчера. Несколько Охотников за Сновидениями похоронят героев сказок в их снах различными способами. Мне говорили, что это будет жестокая охота.

— Ты знаешь, как Охотники за Сновидениями делают это?

— Нет, — покачал головой Якоб. — Нам не положено это знать. Это тайное искусство, — Якоб опустил голову и зашептал: — Охотники за Сновидениями работают на Небеса, — пояснил он. — Они наполовину люди, наполовину ангелы, и Морфей сказал, что нам нельзя знать о них больше, чем мы уже знаем.

— Интересно, — почесал я подбородок. — Звучит так, будто ты мечтаешь от них избавиться.

— Это не так-то просто, — заключил Якоб, снова ведя себя, как трезвый человек. — Наложенное заклятие работает не так, как я предполагал.

— Это как?

— Морфей сказал, что у настолько масштабного заклятие всегда есть последствия. И он сказал, что миру нужно равновесие в подобных случаях.

— Не понимаю.

— Он сказал, что хоть заклятие и похоронит их в снах, но они смогут просыпаться каждые сто лет на определённое количество времени.

— Это так необходимо?

— Всё дело в равновесии, о котором говорил Морфей. Так должно быть. Он что-то упоминал про алхимию, но я не совсем уловил суть.

— Кажется, я знаю, о чём ты говоришь, — произнёс я. — В алхимии невозможно создать заклятие, пока не отдашь что-то взамен. Таково всемирное правило магии и заклятий. Равновесие найденного и потерянного.

— Ну, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть, — отхлебнул из кружки Якоб. — Только вот что будет, если они вернутся? Проблема. Смогут ли они изменить историю? Сменить роли? Разрушить наложенное заклятие? Или ещё хуже — смогут ли они рассказать всему миру, что случилось на самом деле? Какое нерациональное правило. Мне оно не нравится?

— А Вильгельму? Ему нравится? — спросил я, зная, что Вильгельм всегда испытывал слабость к персонажам. Он всех их любил и считал, что большинство из них хорошие, просто неправильно понятые.

— Естественно, Вильгельму нравится. Боюсь, когда дело доходит до взглядов на заклятие, мы с моим братом становимся врагами. Ты ведь знаешь, как он продолжал настаивать на добавление в поддельные истории маленьких ниточек, ведущих к правде.