Дебора Боэм - Призрак улыбки

— Послушай, — с крайней серьезностью сказал Токи (кошка меж тем с восторгом, приоткрыв рот, как вампирчик, жадно обнюхивала носки его ботинок), — каков бы ни был твой облик, я люблю тебя. Я понимаю: мы не можем пожениться, но почему тебе не поселиться в моем доме и не спать у меня на коленях?

В кустах что-то зашелестело, и оттуда вышла старушка с перепачканной грязью лопатой в одной руке и пучком луковиц ириса в другой. Торопливо спеша к воротам, она вскользь испуганно посмотрела на Токи, и ему было слышно, как ее деревянные сандалии простучали в сторону храма, где она, только что подслушавшая такой невероятный разговор, безусловно, будет молиться о даровании очищения. Рассмеявшись, Токи почувствовал вдруг, что он снова один. «Кис-кис-кити», — попробовал он позвать, но кошка исчезла. Полчаса или вроде того Токи шарил вокруг, безутешно мяукая, и наконец отправился домой.

После недели, отданной работе, сну и неустанному переживанию несчастья, не позволявшему даже забыться в чтении нового урожая детективов, Токи решил попробовать еще раз пойти в диско. Не там ли она, думал он. Его не заботило, что, подобно иным описанным в книгах лисам, Цукико может оказаться склонной к проделкам и даже злобной. Он просто хотел увидеть ее — в любом облике. Почти не отдавая себе отчета в том, что он делает, Токи натянул черную шерстяную водолазку, черные, в тонкую серую полоску брюки и такой же жилет о трех пуговицах (этот костюм принадлежал прежде его отцу) и надел черный бархатный берет: он был слишком расстроен, чтобы думать еще и о кодексах моды.

— А вот и мой главный клиент, — сказал, завидев Токи, привратник. — Нам так вас не хватало. Сегодня вы, как я вижу, в ретро. Отличный стиль пятидесятых. Я, пожалуй, определил бы его как нечто среднее между битником и сборщиком налогов. А где же наша рыжеволосая красавица?

— Вам ли не знать, как это бывает, — по-японски ответил Токи, стараясь говорить небрежно и умудренно. — Легко начинаем, так же легко кончаем.

Привратник понимающе кивнул:

— Не беспокойтесь. Лисиц в лесу много.

— Как вы сказали? — изумленно переспросил Токи.

— Я сказал: в море достаточно рыбы. Так что ловите веселье, но не разбивайте чересчур много сердец, о'кей?

Токи нашел себе место в углу, у стены, на которой изображен был поджариваемый на высоком огне опозоренный член кабинета министров. Увидев направляющегося к его столу официанта, он поднял палец, намереваясь сделать заказ, но, к его удивлению, официант произнес:

— Управляющий хочет поговорить с вами у себя в офисе, сэр.

Неужели я все-таки неприлично выгляну? — подумал Токи, но, посмотрев на пышную блондинку в затканном розовыми цветами саронге размером с посудное полотенце, которая танцевала с мужчиной, по виду выходцем из бассейна Карибского моря, облаченным в набедренную повязку из овальных лепестков серебряной фольги, однозначно сказал себе: «Нет, дело в чем-то другом».

Офис управляющего оказался огромным восьмиугольником с белыми стенами и белым ковром. Единственное цветное пятно — красное яблоко на натюрморте под Сезанна, оптически уменьшенном массивной золоченой рамой. Сам управляющий был суровым мужчиной с тонкими, как у паука, руками и ногами и в круглых, без оправы, очках.

— Я перейду прямо к делу, — сказал он, пройдя сквозь требуемый приличиями обмен мнениями по поводу особенностей погоды. — Не знаете ли вы, как можно связаться с молодой дамой, с которой вы были здесь как-то вечером?

— К сожалению, нет, — вздохнул Токи и прибавил: — Я сам бы не прочь.

Управляющий объяснил ему, что хрустящие купюры по десять тысяч йен каждая, которые не вызывали решительно никаких сомнений в момент, когда Цукико платила по счету и выдавала официанту на чай, с двенадцатым ударом, в полночь, вдруг превратились в пачку сморщенных листьев с дерева гинкго. Услышав это, Токи невольно вздрогнул. В книжке «Старинные сказки о небывалом» было рассказано, что лисы-оборотни любят накупать массу дорогостоящих вещей и расплачиваться деньгами, которые потом превращаются в листья.

— Но почему вы решили, что это были как раз ее банкноты? — спросил он.

— Потому что это была единственная десятитысячная банкнота, выданная официанту на чай, и потому что мы непременно прикалываем деньги к оплаченным счетам.

— Да, это доказательство не опровергнуть, — понял Токи.

— Итак, — сказал управляющий, соединив пальцы сложенных домиком рук, и Токи вдруг испугался, что, вероятно, теперь ему нужно будет оплатить этот счет.