Дебора Боэм: Призрак улыбки

Прокрутив в мозгу все возможные объяснения случившегося, Токи остановился на полном его отрицании. Все это просто приснилось, сказал он себе. Не было ни собаки, ни танцев, ни обнаженной груди в лунном свете. И не было никакой чудо-лисицы. И все же на всякий случай ему захотелось снова вернуться в тот особняк и посмотреть, не увидит ли он там Цукико, неважно в каком обличье.

По дороге, кружа в лабиринте боковых улиц, где выстроенные во времена Эдо деревянные домики неслышно уступали дорогу монолитным силуэтам украшенных белой лепниной дорогих кондоминиумов, Токи наткнулся на здание публичной библиотеки. Всегда покупая романы тайн в магазинах старой книги, он ни разу не переступил порога какой-либо библиотеки с того момента, как окончил школу. Теперь же, увидев свет в окнах, решил зайти.

— Добро пожаловать, — приветствовал его библиотекарь — молодой человек с правильными чертами лица, волосами до плеч и очками в модной стальной оправе, — чем могу быть полезен?

Токи поежился. Ему почему-то всегда казалось: в библиотеке работают женщины, и к тому же немолодые.

— Видите ли, — сказал он, — мне нужно что-нибудь о кицунэ-цуки — лисьих чарах.

— Ага, — ответил библиотекарь и, скрывшись за стеклянной дверью, вернулся через несколько минут со стопкой пыльных старых книг. Устроившись в самом дальнем углу. Токи открыл первую из них. Называлась она «Популярные сказки эпохи Мэйдзи», и под словом кицунэ (лиса) в индексе значились двадцать три истории. Токи взялся за первую: «Лиса-Жена». «Давным-давно, — начиналась она, — жил в префектуре Сайтама одинокий лесоруб…»

Минули два чарующих, волшебных часа, и лампы над головой мигнули, а голос библиотекаря объявил через хрипловатый громкоговоритель:

— Мне очень жаль, но через пять минут библиотека закроется. Даже если вы оставляете за собой книги, выложите их все на передний стол. Мы откроемся завтра, в десять утра. Спасибо за то, что приходите к нам, благодарим за любовь к чтению.

Не имея библиотечной карточки. Токи просто выложил свои книги на указанный стол и кивнул библиотекарю, едва видному за высокой стопкой исторических любовных романов, которые закрепляла за своим номером девушка с кольцом в носу и в блестящей футболке с надписью: «Ударники из Сиэтла». Что-то в ее движениях указало Токи, что она, вероятно, неравнодушна к красивому библиотекарю, и он тут же вспомнил о своей утраченной любви.

Выйдя на улицу, он увидел, что дождь прекратился и несколько полосок зеленоватого неба проглядывало сквозь рассеивающиеся облака. С головой, набитой пугающими народными сказками. Токи пошел той самой дорогой, по которой они шли вместе с Цукико. Начитавшись старинных историй, он уже не был так уверен, что все случившееся — сон. Рассказы о лисьих чарах полны были достоверных подробностей, а в одной книжке приведено было даже письмо одного сёгуна, который жаловался, что лиса околдовала нескольких женщин из числа его домочадцев, и предлагал вознаграждение тому, кто поймает или убьет это беду приносящее создание.

Оказавшись на улице, где жила Цукико, Токи заволновался. Неясно было, чего ему ждать: радостной встречи? жесткого приказания удалиться? зрелища полного дома гостей? В голову не пришло, что на месте особняка его ждет пустырь, но именно это — большой пустырь — увидел он, повернув за угол.

— Это немыслимо, — прошептал Токи. Он четырежды обогнул квартал, думая, что, наверное, ошибся местом. Но вот же ограда (он помнил оплетающие ее розы), а за ней — большое пустое пространство: остатки какого-то разбитого на европейский манер сада.

Как в тумане, Токи сел на скамейку в этом саду. Исчезновение дома вполне отвечало тому, что он прочитал о лисах-волшебницах в библиотеке. Перед глазами все еще стояли высокие окна и паруса-занавески, ноздри вдыхали запах ее волос, пахнущих миндалем, руки все еще ощущали танцующие движения гибкого тела.

— Мяу, — послышалось из-под скамейки, и, нагнувшись, Токи увидел коричневатую, как пряник, кошку, что терлась о его мускулистую ногу, пропитывая ее своим запахом и в свою очередь вбирая его запах.

— И тебе «мяу», — сказал он и вдруг почувствовал, что внутренности ухнули вниз, как оборвавшийся лифт. — Цукико, это ты? — прошептал он.

— Мяу? — переспросила она.

О желании сделаться кошкой Цукико говорила, а эта была как раз нужного цвета. У нее не было белых пятнышек на мордочке или лапках, но, скорее всего, мастера трансформации не стремятся к буквальной точности.