Дуглас Брайан: Кошачий глаз

Муртан скрипнул зубами. Галкарис выглядела вполне довольной, только побледнела и осунулась.

Конан подошел ближе, насмешливо улыбаясь.

– Где мой камень? – осведомился Апху.

– Ты о каком камне говоришь? – удивился Конан. – Насколько я могу судить, в лабиринте не нашлось ничего твоего, Апху. Ничего, что принадлежало бы тебе или Сету.

Апху щелкнул пальцами, и прямо из пустоты на песке разгорелся огонь. Внутри пламени показалась человеческая фигура.

– В последнее время я часто беседовал с этим господином, – Апху кивнул на мужчину, сидящего в огне. – Этот огонь по преимуществу представляет собой видение. Способ преодолеть расстояние и увидеть того, кто находится очень далеко от тебя. Но после произнесения особых заклинаний видение превращается в нечто большее.

– Ты можешь вызвать не только образ человека, но и его самого, – сказал Копан, морщась. – Я слыхал о подобных штуках.

Апху отвернулся от него и заговорил с видением:

– Грист!

– Это опять ты, – устало произнес Грист, вскидывая голову. – Мне надоело ждать. Что ты хочешь узнать от меня на этот раз?

Апху молчал. Грист пожал плечами:

– Я сижу в моей бедной хижине и жду, пока ты исполнишь обещание. Я ненавижу мою бедность! До богатства – рукой подать, а я прозябаю в нищете. Ты уничтожил Муртана, как обещал?

– Нет.

Человек внутри пламени вскочил и сжал кулаки.

– Проклятье, колдун! Чего же стоят твои обещания! Я рассказал тебе о нем все, что знал.

– Ты знал не слишком много, – заметил Апху.

– Побольше, чем ты!

– Эй, может быть, вы оставите свои ссоры на потом? – вмешался Конан. – Или ты решил напоследок раскрыть перед нами все изумительные бездны твое души? Учти, Апху, нет такой низости, которой я не ожидал бы от колдуна. Тебе не слишком удалось меня удивить.

Огонь вокруг Гриста поднимался все выше. Пламя начало реветь. Грист стоял, подбоченившись, и наблюдал за происходящим.

Странное это было зрелище: люди, между которыми пролегали лиги и лиги трудного пути через несколько стран, могли видеть друг друга и разговаривать.

Белая кошка носилась по песку, как легкая, почти невесомая тень, и вдруг прямо к Апху приблизилась рослая женщина, облаченная в узкое белое одеяние. Она как бы встала из песка – самого превращения кошки в богиню никто не видел. Это произошло неуловимо для человеческого глаза.

Видел это один только Грист, погруженный сейчас в магию Апху и потому обладающий нечеловеческим зрением. Он вытаращился на богиню.

– Значит, это правда! – воскликнул он. – Вы встретили ее в Песках Погибели!

– И освободили, – негромко произнесла богиня. Ее голос шелестел, точно песок, гонимый ветром, но в нем еле уловимо звенели мелодичные нотки. Как будто очень далеко кто-то тихо играл на серебряных колокольчиках. – Я теперь свободна! – звон колокольчиков приблизился. – Свободна!

Вспышка серебряного пламени окутала ее фигуру, и богиня открыла второй свой глаз. Оба они – огромные, с вертикальными кошачьими зрачками, ярко-желтые, усеянные точками крохотных зрачков поменьше, – уставились на Апху.

Под лучами этих очей колдун съежился. Он зашевелил пальцами и начал бормотать заклинание в слабой надежде, что оно сработает.

Внезапно песок забурлил, и отовсюду начали вылезать горбатые демоны с длинными ручищами. Они передвигались, согнувшись и полуприсев, но тем не менее достаточно быстро, а руки их выглядели мускулистыми и заканчивались длинными пальцами с острыми когтями.

Лица демонов были слепы, но их широкие ноздри все время с шумом раздувались, и они, судя по всему, безошибочно чуяли близость добычи.

– Во имя Сета! – из последних сил выкрикнул Апху и повалился набок. Он растянулся на песке и мог теперь только наблюдать за происходящим.

Демоны окружили Конана и Муртана, пытаясь дотянуться до них когтями. Мужчины отбивались, рассекая мечами корявые демонские тела, из которых вытекала черная кровь. Но кровь эта обладала дьявольской особенностью – при соприкосновении с песком она порождала новую демонскую плоть.

– Их становится все больше! – в отчаянии крикнул Муртан. – Я не в силах сражаться!

– Бейся! – рычал киммериец, снося одну уродливую голову за другой. – Сражайся! Кром! Бейся, иначе позор тебе!

В колдовском пламени смеялся и бил в ладоши, точно ребенок на празднике, Грист. Галкарис с ужасом и отвращением следила за происходящим.

Богиня подошла к девушке и остановилась рядом с ней. Галкарис робко подняла голову. Облеченная в сияние, стояла женщина-кошка, и ее лицо, нечеловечески прекрасное, было одновременно и лицом юной девушки, и мордочкой животного. И при этом, подумала Галкарис, ничего более совершенного, ничего более красивого в мире не существует.