Дуглас Брайан: Кошачий глаз

Он рассмеялся, в восторге от собственного остроумия. Галкарис смотрела на него с тоской. Он не вызывал у нее сейчас ничего, кроме невероятной скуки. Она сама не ожидала, что будет так относиться к своему врагу, к человеку, который хочет ее убить.

Скука. Не страх. Не ненависть.

Боги, замолчит он когда-нибудь?

– Ты, наверное, голодна?

– Нет, – с усилием произнесла она. Язык не хотел ворочаться во рту. На Галкарис напала болезненная молчаливость. Не говорить. Не слушать. Быть одной.

– Выпей воды.

Он сунул ей в руки бурдюк.

Она машинально глотнула и с отвращением вернула бурдюк обратно. Вода показалась ей тухлой.

Неожиданно она почувствовала, как маленькое пушистое существо прикасается к ее руке. Галкарис инстинктивно закрыла его собой и наклонилась. Так и есть! То, о чем она постоянно думала все это время, – белая кошка. На какое-то мгновение Галкарис увидела вместо кошачьей мордочки человеческое лицо, и это было знакомое лицо.

– Сешет! – воскликнула Галкарис. – Откуда ты взялась?

Она говорила в полный голос, не беспокоясь о том, что Апху находится рядом и может ее услышать. Жреца Сета как будто больше не существовало.

– О, я шла за тобой по горам, – ответила Сешет ласково. – Я следила за тобой. Я повсюду следовала за твоими друзьями, Галкарис.

Она потянулась, на миг снова превратившись в кошку, но теперь Галкарис отчетливо видела: один глаз у нее закрыт, а второй тускло светится желтым.

– Я была совсем бессильна, – сказала Сешет, вновь превращаясь в кошку с лицом женщины. – Я жила как нищенка. Меня все принимали за полоумную. Я скиталась по городам Стигии, нигде не находя себе пристанища. Жрецы Сета охотились за мной, змеи пытались отыскать меня. Мои верные друзья люди-гиппопотамы пытались защитить меня, но пришел этот Апху. Одним богам ведомо, что он наплел, но мои прежние защитники поверили ему. Бедные добросердечные существа! Я не сержусь на них, хотя следовало бы…

– Понимаю, – прошептала Галкарис.

Кошка встала на задние лапы и превратилась в женщину. Острые кошачьи уши чутко шевелились, улавливая малейшие звуки, усы встопорщились на мордочке. Прищуренный глаз был слеп, а открытый слезился и выглядел больным.

– Теперь настала пора, – сказала богиня-кошка. – Вы достигли лабиринта и уничтожили моих тюремщиков. Твои друзья скоро найдут мой глаз. Я хочу быть рядом, когда это случится.

– Почему?

– Потому что люди, даже лучшие из них, алчны. Они захотят присвоить мой глаз. Этого нельзя допустить. Я ослепну окончательно и умру, а люди… погибнут. Нельзя брать то, что принадлежит богам.

– Хорошо, – прошептала Галкарис. Она не понимала, для чего богиня ведет с ней этот разговор.

Зачем объяснять вещи, которые простой девушке, рабыне, знать совершенно не обязательно?

Как будто прочитав мысли своей собеседницы, богиня-кошка проговорила низким мурлыкающим голосом:

– У тебя есть нечто не твое.

– У меня нет ничего, что я могла бы с полным правом назвать моим, – возразила Галкарис.

– У тебя есть нечто мое, – пояснила богиня, усмехаясь.

– Забери это, – взмолилась Галкарис, – и не играй со мной в загадки! Меня это мучает.

Богиня-кошка покачала головой и превратилась в Сешет, такую, какой запомнила ее Галкарис по Палестрону. Сешет запела какой-то древний гимн на неизвестном языке, и Галкарис невольно потянулась к ней. Женщины обнялись. Галкарис почувствовала, как нечто исходит из нее – девушке почудилось, что она умирает, таким сильным и болезненным было это расставание с духом богини.

Уже теряя сознание, она обвисла на руках Сешет. Возвращая себе обличье женщины-кошки, богиня прошептала на ухо Галкарис:

– Ты приняла в себя мой дух и донесла его до этого места, Галкарис. Я дарю тебе мое благословение. Ты будешь свободна, как любая кошка. Ты не будешь зависеть ни от одного из своих чувств.

Окутанная сиянием, величественная, удалялась женщина с головой кошки. Она двигалась в сторону лабиринта, и с каждым ее шагом золотые стены вспыхивали все ярче. Галкарис закричала… и проснулась.

– Ты орешь во сне, – с недовольным видом произнес Апху, наклоняясь над ней. – Отвратительная привычка. Твой господин выгонит тебя из своей постели. Такое просто невозможно терпеть!

Следуя за белой кошкой, Конан и Муртан вышли из лабиринта.

– Галкарис! – воскликнул Муртан, бросаясь навстречу девушке. – Ты цела? Этот негодяй ничего с тобой не сделал?

– За кого ты меня принимаешь? – фыркнул Апху, поднимаясь с песка. – Женщины сами забираются в мою постель, если ты об этом. Впрочем, ты, кажется, сам оставил ее на мою милость.