Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

Для него же самого ничего странного в таком пристрастии к кошмарам и ужасам не было. Связь писателя с традицией «литературы ужасов» (horror), чрезвычайно крепкой в англоязычной прозе и почти отсутствовавшей в русской, требует отдельного и обстоятельного разговора. Здесь же можно только подытожить: Рэй Брэдбери воспитан на этой традиции сызмальства, он плоть от плоти ее. И в его собственном творчестве ночные кошмары, иррациональное и колдовское, злые маски Людей Осени столь же органичны и естественны, как Марс и ракеты, «примарсианившиеся» прямо на песочек рядом с мраморными каналами. Как счастливые, смеющиеся дети, способные мгновенно превратиться в монстров и садистов, не ведающих, что творят.

Как, наконец, люди-книги в стерилизованном, убившем себя будущем. В котором главные враги Брэдбери на всем протяжении его писательской карьеры — пуритане, ханжи, цензоры всех мастей — решили было обойтись без всех этих отвлекающих от «позитива» кошмаров и потусторонних фантазий. Вообще от книг…

А они, книги, самое дорогое для Брэдбери. И расхожую метафору «каждый хороший писатель — это, прежде всего, хороший читатель» он воплощает буквально. Единственным университетом, который закончил живой классик американской фантастики, была библиотека. Для ее выпускника книга — это не просто «носитель информации». Для Рэя Брэдбери это, безусловно, живое существо, с которым можно вести диалог, спорить, ссориться или соглашаться, дружить, любить…

Наверное, неспроста был придуман образ людей-книг. И только ли Рэем Брэдбери?

«Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, много знающие, а также легкомысленные пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспаленными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. В самом деле, зачем вы?» С этим фрагментом монолога из «Улитки на склоне» АБС писатель Брэдбери наверняка согласился бы.

Он также уверен, что за близких существ можно и нужно драться, когда им угрожает опасность. И когда начнут сжигать книги, первыми поведут на костер его друзей — фантазеров, возмутителей обывательского спокойствия! Не простят им их вечной неудовлетворенности миром вокруг, их грез о мире ином, альтернативном, может быть, лучшем. Обязательно отомстят за то, что все время «поднимают волну», «ломают кайф», «грузят».

Не случайно штабом обороны в маленьком провинциальном городке, куда нагрянули зловещие Люди Осени, стала городская библиотека. Где, кстати, скопилось неплохое собрание всяческих книжек про сверхъестественное и колдовское, про ведьм и прочую нечисть. Книги о Зле, в конечном счете, помогли это Зло понять. А значит — победить! Вот уж аллегория прозрачнее некуда.

И я по-прежнему подозреваю, что те, кто «не пущал» такого — неканонического Брэдбери к российскому читателю долгие десятилетия, тоже ее поняли правильно. Потому и не пускали. Но, как все цензоры, в дальней перспективе просчитались. Забыли еще об одной глубокой мысли, высказанной другим писателем и заядлым книжником: «Рукописи не горят». Автор «Фаренгейта», нет сомнений, с удовольствием подписался бы под ней. Книги тоже, оказывается, не горят.

Только боюсь, что просчитался и Брэдбери — и мы вместе с ним. В статье к юбилею вроде бы не принято говорить о грустном, но ведь те же самые книги приучили нас и к такому ценному качеству, как доводить любую мысль до конца. Как бы ни было мучительно горько. А мысль следующая: книги действительно не горят, но до тех пор, пока остаются брэдбериевские люди-книги. А когда исчезнут и они и читать станет тяжело, дискомфортно, внапряг — зачем жечь книги? Сами вымрут.

Поразительно: Рэй Брэдбери, поэт и визионер, а никакой не предсказатель, не футуролог, интуитивно создал образ, который стал реальностью еще при жизни пророка. Образ из того же «Фаренгейта». И это, вопреки нашим тогдашним мрачным ожиданиям, не костры из книг. Он точнее предсказал совсем иное. Тогда для нас, первых читателей романа, оставшееся почти незамеченным. Вспомните «говорящие стены» — разве это не великолепное предвосхищение сегодняшней отупляющей наркоты, льющейся из некогда полезного бытового прибора, ныне заслужившего меткое название «зомбоящик»? Всё это телевизионное «мыло», все эти бубнящие и постоянно врущие «говорящие головы», тотальная ржачка и игрища для дебилов — все это было предсказано американским писателем еще полвека назад.